"Борис Соколов. В плену" - читать интересную книгу автора

- Не могу!
Мелькает мысль: "Надо бы поднять". Но как это сделать? И ему не
поможешь, и самого срежут. Ноги несут сами. Влетаем в какие-то кусты и с
разбега бросаемся в яму. Хоть немного отдышаться. Дышим тяжело, с хрипом.
Грудь, кажется, готова разорваться. Глаза заливает пот. По кустам бьет
пулеметная очередь, сбивая на нас листья и ветки. Добежали только трое, и то
один с простреленным локтем. Жалко Цицарева, но что будешь делать в такой
ситуации. Только в кино и в других побасенках раненых вытаскивают. А в
действительной суровой жизни - нет!
Понемногу в ложбинке за ямой нас собирается человек пять - шесть.
Командир орудия Жилин - серьезный, немногословный студент в очках, веселый,
круглолицый мальчик Ваня Петрушков, молодой еврей Деркач, Свиридов, тяжело
раненный в руку, и еще кто-то. Один политбоец без винтовки истерически
кричит: "Что нам делать?" Политбойцов, пять или шесть человек, недавно
прислали на батарею; вероятно, для контроля. Только они и имели оружие
новейшие десятизарядные винтовки.
Сидим в ложбинке, отдыхаем и осторожно, негромко скликаем потерявшихся.
Подходят еще двое. Говорю:
- Немного передохнем и будем пробираться в Гатчину.
Потом спрашиваю:
- Где вы были, когда я в немцев стрелял? Не видели, что ли?
Отвечает Жилин и еще кто-то:
- Как не видели? Видели, как Вы одного немца у танка свалили и как по
их отделению стреляли. Мы кто под танками лежали, а кто - где. Когда Вы
разрешили отступать, то немцы сразу нас отсекли.
- А что же не помогли, если были там?
- А чем помогать? Оружия-то нет ни у кого.
- А что Цицарев не стрелял?
Пауза. Затем кто-то, отворотясь, выдавливает:
- У него спросите...
Вдруг вспоминаю, что у меня осталась еще одна обойма, которую я не
использовал. Но, пожалуй, я и не мог зарядить пистолет, стоя, как певец на
эстраде, перед немецкими зрителями.
Пробираемся в Гатчину. Где продираемся сквозь кусты, где - ползком, где
перебежками. Судя по выстрелам, автоматным очередям и разрывам, раздающимся
спереди и по сторонам, похоже, что немцы нас опередили. Но где они - не
знаем. Держимся подальше от шоссе. Теперь здесь находятся мирные поля и
фермы совхоза "Новый свет". Трудно даже себе представить их грозное и
кровавое прошлое. Так, сидя днем в полупустом трамвае, только по нескольким
оторванным пуговицам и поймешь, что тут творилось несколько часов тому
назад.
Наконец впереди показалась насыпь объездной железной дороги. Залегли и
напряженно глядим: кто там за насыпью?
Рядом со мной лежит Свиридов. Он громко охает и кряхтит. Чувствуется,
что ему очень больно. Руку раздуло, и когда он ее не держит, она крутится в
локте и болтается во все стороны. Однако сейчас эти громкие охи и кряканья
могут нас выдать. Поэтому сую ему под нос пистолет и грозно шепчу:
- Молчи, а то застрелю.
Свиридов отползает от меня подальше, но охать не перестает.
Слава Богу, вскоре положение проясняется. Долго наши себя не обнаружить