"Борис Соколов. Мы еще встретимся, полковник Кребс! " - читать интересную книгу автора

интересы, казавшиеся ей значительными. А сегодня? Она усмехнулась.
Кто она в сущности сейчас? Русанова мысленно раскладывала по
квадратикам свою жизнь. Ошибки... сколько ошибок, в которых она
теперь винила только себя.
Елена Николаевна, усталая и озябшая, дошла до своего куле,
открыла дверь. В фиолетовом свете ночника спящие казались
покойниками. Она вернулась в коридор и прижалась к холодному окну.
По-прежнему из темноты навстречу выплывали неяркие мигающие огни,
медленно проходили мимо и пропадали. Потом вдоль пути потянулся лес,
плотной стеной закрывший снежные поля, строения.
Снова думала она о человеке, к которому сейчас так стремилась.
Вчера у Березовского ее охватило раскаяние за то горе, которое она
причинила любимому человеку. А после разговора с мужем она еще яснее
увидела горькие плоды своего легкомыслия.
Вспомнились знакомство с Федором, долгие прогулки по ночной
Москве, суматошные встречи под часами - чудесное, все нараставшее,
большое чувство к этому немного взбалмошному, но прямому и искреннему
человеку. Потом объяснение и, наконец, свадьба. Как они были
счастливы, выйдя под руку из ЗАГСа. Елена Николаевна невольно
улыбнулась, вспомнив маленького толстого Колю Исаева, стоявшего за
ними на носках и державшего над их головами толстую книгу, - как
потом оказалось, - Шекспира. "Порядок! Все как у людей. Вместо
венца", - шептал он. Вспомнился Юра Дворкин, франт и "прожигатель
жизни". И она и Федор любили его и знали, что под наигранным
фатовством застенчиво пряталась добрая душа настоящего друга,
способного отдать товарищу последнее. Был и серьезный Ваня Максимов,
о котором Исаев говорил многозначительно: "Вот это голова!
Профессор!" - намекая на то, что Максимов учится на вечернем рабфаке.
Она услышала долгий гудок паровоза. Мелькнули затянутые морозным
туманом огни, поезд подошел к станции. Одноэтажное деревянное здание
вокзала, платформа и старинный фонарь, горевший унылым желтым светом,
были засыпаны снегом. Люди с узлами и баулами бежали вдоль состава,
разыскивая, должно быть, свои вагоны. Огни, суета на платформе - все
это мешало думать, и Елена Николаевна с досадой ждала, когда тронется
поезд.
Но вот послышались дребезжащие удары станционного колокола, им
ответил далекий протяжный гудок паровоза. Вагон дернулся, звон
буферов прошел по составу, станция поплыла мимо и стала медленно
уходить в темноту. В коридоре хлопнула дверь, прошел проводник, неся
с собой холод зимней морозной ночи.
- Крепчает, градусов пятнадцать, наверно. А Вы чего не спите? -
спросил он, проходя мимо. Елена не знала, что ответить, и промолчала,
ожидая, когда он уйдет, и она останется одна со своими невеселыми
мыслями.
И опять потекли воспоминания, торопясь и обгоняя друг друга. Она
представила себе восьмиметровую комнатку без удобств, которую они
согревали электрической плиткой, в одноэтажном деревянном бараке,
называемом ими коттеджем. Как все было давно и как замечательна была
и эта комната и ворчливая тетя Маша за тонкой фанерной стенкой, и
люди, которые их окружали. И самый замечательный из них - Федор, ее