"Леонид Сергеевич Соболев. Экзамен" - читать интересную книгу автора

На мостике наступила удивительная для "Жореса" тишина. Потом штурман
высунул из своей будки нос и осмотрелся. Краснов, видимо, вполне оценив
обстановку, стоял около рулевого, то и дело заглядывая в компас, подымая к
глазам бинокль, наклоняясь к счетчику оборотов. Сигнальщики неслышно
копошились у флагов, наводя порядок в их цветистых комочках. Белосельский
по-прежнему втиснулся между штурманским столом и обвесом. Штурман тихонько
подергал его за рукав.
- Аким Иваныч, - сказал он молящим шепотом, сделав насмерть
перепуганное лицо, - дозвольте неофициально... я ж не на вахте, ей-богу...
Белосельский взглянул на него и едва удержал улыбку.
- Не паясничайте, штурман. Учили бы лучше товарищей, как себя держать.
- Аким Иваныч! Как перед богом... Люблю классный фитиль, это же
красота, кто понимает, но тут... ох, и хай будет! - Он схватился за голову.
- Он же скандал подымет и вас с нутром и с перьями съест, три дня носить
будет, выплюнет, обратно съест и не выплюнет, так и погибнете... Я понимаю,
печенка в вас играет после камуфлета со шлюпкой. А вы плюньте и берегите
здоровье, черт с ней, со шлюпкой! Ей-богу, не то бывает... Я тоже, как
первый раз на девиацию выходил... боже ж ты мой: стою на мостике, тут тебе и
магниты, и таблицы, и справа банки, и слева стенка, а корапь прет, а море
тесное, а посоветоваться не с кем, а амбиция играет... словом - тоё-моё,
зюйд-вест и каменные пули...
- Ладно, штурманец, в каюте поговорим, - сказал Белосельский,
почувствовав, как дрогнуло в нем сердце при напоминании о шлюпке. - Следите
за курсом. Тут тоже море тесное.
- Есть следить за курсом, тут море тесное! - гаркнул штурман, выпучив
глаза, но и в самом деле пошел к путевому компасу. Белосельский проводил
взглядом его высокую и смешную фигуру. За всем этим балаганом как-то не
поймешь, на чьей он стороне, - хорошо хоть сейчас не подвел с
артиллеристом...
Он выставил лицо на ветерок, за обвес, и снизу донеслось быстрое
шипенье воды. Он опустил голову, вглядываясь в неподвижно стоящую под
мостиком разрезную волну и оценивая происшедшее. Переборщил?.. Нет. Урок к
месту. Иначе с миноносцем ничего не сделать, начинать надо с комсостава -
отсюда идет и Плоткин с его проповедью о трудовой дисциплине, и комендорская
вольница, и комиссарские теории о сплочении. Сделано правильно, но будут
неприятности. Командир, конечно, поддержит Любского, да и комиссар
подгадит...
Комиссар... Странно было не чувствовать в этом мужественном слове
привычной поддержки. Вон как повернулось: матросу и коммунисту приходится
драться с матросом и коммунистом! Вахраткин был и тем и другим, и, кроме
того, он был еще и комиссаром, но в бессонные ночи, когда Белосельский
ворочался на койке, в который раз перебирая в уме людей "Жореса" и отыскивая
среди них врагов и друзей, - комиссар Вахраткин казался ему не союзником, а
врагом, и врагом более опасным, чем бывшие офицеры. Почему?..
Этого Белосельский пока сам еще не знал. Это надо было додумать,
поговорить с другими академиками, свести к итогу обрывки наблюдений и
догадок, которые накопились за эти две недели. И может быть, дело в личном
самолюбии Вахраткина. Подумать только, приходит на корабль такой же матрос и
коммунист и тычет его носом: тут неладно, тут неверно, тут проморгал, - кому
это приятно? И может быть, дело не в глубокой затаенной обиде его - вот,