"Леонид Сергеевич Соболев. Зеленый луч (про войну)" - читать интересную книгу автора

Девушки расхохотались, юноша удивленно на него посмотрел, а Панечка
объяснила, что это Алеша Решетников, пионер с Алтая. Юноша в ковбойке
оказался работником горкома комсомола, и с ним можно было говорить как
мужчина с мужчиной. Алеша отвел его в сторонку и выложил ему всю душу
(проделав это, впрочем, в крайне быстрых темпах, ибо катер с крейсера уже
приближался). Тот ответил, что лишнего человека он взять не может, но что
если Петька опоздает...
Петька опоздал - и чудо свершилось.
В комнатку, которую они с матерью снимали возле санатория, Алеша
вернулся к вечеру в таком самозабвенном открытом восторге, что мать
спросила, что такое случилось. И Алеша тут же честно признался ей во всем: и
в дружбе с Васькой, и в походах по озеру, и в любви своей к морю, и в том,
что теперь, побывав на крейсере и пощупав своими руками орудия, он уже
окончательно, твердо, бесповоротно понял, что после школы ему одна дорога -
в училище Фрунзе. Мать заплакала и заговорила о том, что на море тонут.
Алеша засмеялся, обнял ее поласковее и сел рядом с нею. Они провели один из
тех вечеров, которые так драгоценны в дружбе матери с взрослеющим сыном, -
вечер откровенностей, душевных признаний, слез, сожалений, готовности к
взаимным жертвам, - и Анна Иннокентьевна обещала ему не мешать в его
разговоре с отцом.
Разговор этот Алеша отложил до возвращения в совхоз: нельзя же было в
вагоне, при чужих людях, говорить о том, что переполняло сердце. И только
там, на Алтае, повидавшись сперва с Васькой и доведя себя рассказами о
Севастополе и о крейсере до последнего накала, Алеша решился поговорить с
отцом. Но все время что-то мешало: то у отца было неподходящее настроение,
то сам Алеша чувствовал себя "не в форме" для такого серьезного разговора,
то колебался говорить наедине или привлечь в союзники мать. И разговор все
откладывался и откладывался, пока не возник сам собой в тот день, когда
отец, отправляясь на горный выпас совхозного стада, предложил Алеше
прокатиться с ним верхом.
На втором часу пути степь перешла в лесистое взгорье. Все выше и гуще
становились пихты, ели, сосны, и наконец всадники въехали в старый сосновый
бор. Сухой зной степи сменился свежей прохладой, и притомившиеся кони пошли
бок о бок медленным шагом, осторожно ступая по мягкому и скользкому ковру
прошлогодней хвои, желтевшей у подножий мощных колонн. Величественная тишина
стояла под высоким сводом ветвей, и после ослепляющего простора степи все
здесь казалось погруженным в полумрак. Лишь порой проникавший сюда солнечный
луч, узкий и яркий, вырывал из него муравейник в глубокой впадине между
корнями, поросший мхом пень с лужицей застоявшейся в нем коричневой воды или
блестел на крупных каплях янтарной смолы, стекающей по стволу, - и все, чего
касалось солнце, вдруг обретало краски и объем, кидалось в глаза и
задерживало на себе взгляд. Алеша, покачиваясь в седле, долго любовался этой
игрой света молча и вдруг усмехнулся. Отец взглянул на него сбоку.
- Ты чему?
- Мыслям...
- А именно?
- Так их разве расскажешь? - засмеялся Алеша и повернул к отцу
оживленное лицо. - Ну вот у тебя бывает так, что все вдруг сразу понятно и
ясно? Будто как сейчас: ударило солнце в муравейник - он и виден, а не
ударило бы - так и проедешь мимо...