"Леонид Сергеевич Соболев. Капитальный ремонт [И]" - читать интересную книгу автора

- Н-нет... отсутствие нужных знаний... Морской корпус приравнен к
высшим учебным заведениям.
Юрий врет, но врет искренне. Ему этого хочется, как хочется всем
воспитывающимся и воспитавшимся в Морском корпусе, единственном во всей
России. Он врет также насчет юнкеров и адмиральских орлов: адмирал Макаров
никогда не кончал Морского корпуса, а сдал мичманский экзамен, окончив
только мореходное училище, что не помешало ему сконструировать первый в мире
мощный ледокол "Ермак" и написать первый в России курс морской тактики. Но
об этом упоминать не обязательно. Юрию хочется показать штабс-капитану,
окончившему какое-нибудь провинциальное пехотное училище, всю огромную
разницу между гардемарином и юнкером. Штабс-капитан молча закурил дешевую
папиросу. Ливитин вынул трубку.
- Разрешите курить, господин штабс-капитан?
Душистый дым распластался синими облаками и дрожит в воздухе вместе с
вагоном. Штабс-капитан прекращает разговор - в нем накипают обида и
бессильная злость. Мальчишка, нахал, английский табак курит, одет с
иголочки, самоуверен, - таким вся дорога чиста. Она расчищена для них отцами
и дедами, мальчишка, наверное, уже сейчас знаком со всем флотом, - и легка
ему будет служебная лямка. Штабс-капитан равно не любит офицеров гвардейских
полков и офицеров флота. Они одинаково блестящи, самоуверенны и обособленны.
Гвардия его величества, флот его величества!.. А армия - не его величества?
Армия, безмерная серая армия штабс-капитанов занумерованных полков, армия,
принимавшая на себя удары войн и восстаний, разве она - не его величества?
Откуда у них, у флотских, эта самоуверенность, с которой они ходят по улицам
финских городов, как по дорожкам собственных имений? Они подлинно владеют
этой страной, порядок в которой поддерживают те же штабс-капитаны гарнизонов
Або, Торнео, Николайштадта и Свеаборга. Штабс-капитан побаивается мичманов и
боится лейтенантов, хотя они ниже его чином. Но как утвердишь свой
авторитет, если китель всегда висит на брюхе складками и голос в гневе может
только срываться на высокий фальцет и неостроумную брань? Нигде не купишь
этой золотой брони превосходства и самоуверенности, это - годы воспитания и
наследственный капитал предков.
Штабс-капитан взглянул на гардемарина с ненавистью и любопытством.
Гардемарин сидел свободно и непринужденно, но прилично, как сидят в
светских гостиных. Он затягивается трубкой долго и глубоко так, что нижняя
челюсть опускается и кожа щек натягивается. Потом медленно и спокойно
вынимает трубку изо рта, размыкает свежие юношеские губы, и во рту виден
клубящийся белый дым. Он вдыхает его в себя, выдвигая нижнюю челюсть вперед,
откидывает голову слегка назад и выпускает длинную струю дыма, направляя ее
вбок и вверх нижней губой. Штабс-капитан не знает, что красиво курить -
особое искусство и что эта манера перенята Ливитиным у старшего лейтенанта
Вилькена, который, в свою очередь, вывез ее из заграничного похода на
крейсере "Россия", заимствовав непосредственно от флаг-офицера английского
адмирала. Штабс-капитан этого не знает и с внезапной резкостью, неожиданной
в его неряшливом и рыхлом теле, кидает под стол в плевательницу изжеванный и
обмусленный окурок. Окурок упал рядом с никелированной плевательницей на
синий ковер, и штабс-капитан бессильно и густо покраснел перед мальчишкой
младше его чином. Гардемарин не замечает окурка, он даже не смотрит туда, но
штабс-капитан чувствует, что это только снисходительная светская учтивость.
Поезд замедлил ход. Гардемарин встал и, сбросив в пепельницу ударами