"Андрей Соболь. Мемуары веснущатого человека " - читать интересную книгу автора

выше.
Мне исключительно приятно такое высокое мнение и разделяю я его с
закрытыми глазами, ибо все поступки Петра Письменного, о чём я расскажу
преподробно, к классическому отношению не располагают, но, как человек
исторического опыта, насчёт греческой литературы принуждён возразить полным
кворумом, ибо хотя греческих вещей не читал, но греков видел собственноручно
в Одессе в эпоху десантного вмешательства инородцев, пробыв в греческой зоне
немало дней и безнадёжно видя, как носатые греческие личности жульнически и
неблагородно расхищают тяжким и честным трудом накопленное имущество моей
крёстной Антонины Павловны Жарковой, приютившей меня с чисто единоутробной
материнской любовью в годину моих тяжких бедствий на юге гражданских
восстаний, о чём глава моих мемуаров гласит:

В ОГНЕВОМ КОЛЬЦЕ ПЫЛАЮЩЕГО ЮГА

Так некорректно поступив со мной и заставив меня по-напрасному изнывать
в волнении в присутствии фальшивого Члена Коллегии, Пётр Письменный тем
самым моё доверие к нему снизил, и потому в первых строках моих мемуаров я
имею все основания сомневаться, согласно ли правде изволю я вас называть по
имени и отчеству и есть ли вы тот самый Корней Аристархович, к коему не
однажды направлял меня вышеупомянутый Пётр Письменный, говоря, что по
должности своей в Республике вы обозреваете все литературные рукописи,
вышедшие из народа, за что положено вам жалование по самой высшей
спецставке.
Обратившись уже давным-давно тому назад к ценимому мною, не в пример
другим, Алёше Кавуну за подтверждением касательно Вашей правильной личности,
я по Вашему адресу точной справки не получил, ибо по неизвестным мне
причинам имеет к Вам Алёша Кавун небольшую обиду и хотя не отрицал Вашей
должности, всё же сказал мне, что будто от Вас польза мне будет небольшая,
так как Вы решили неукоснительно неглижировать писателями из гущи народа.
С одной стороны, не имея причин иронически относиться к словам Алёши
Кавуна, а с другой, противоположной стороны, слыша лестные слова Петра
Письменного, в огорчении направился к себе домой и излил свои наболевшие
сомнения другу своему и однокашнику по моим земным скитаниям из морских
офицеров Мишелю, который, по правде говоря, такой же флотский человек, как
пресловутая личность, Пётр Письменный, является ближайшим другом Члена
Коллегии в вышеприведённом инциденте.
Сей Мишель, насколько мне известно, всего один раз плавал по морю,
когда мы с ним удирали без того, чтоб оглянуться на развалины прошлого, из
Одессы в Константинополь, и то лежал повергнутой ниц воблой и бессердечно и
нетактично облевал всё Чёрное море - хам!
А вот другая глава:


МЫ ИДЁМ НАВСТРЕЧУ СОЛНЦУ

И в ней Вы сейчас соизволите увидеть, почему Мишель отбывал в дальнее
плавание, одевшись моряком, а я как бы вроде чиновника особых важных
поручений при градоначальстве, как и сможете убедиться, что сие светило
подло и отвратительно обмануло нас, ввергнув в пучину неограниченных