"Чарльз Перси Сноу. Смерть под парусом " - читать интересную книгу автора

полуулыбкой на бледном лице, беспрестанно теребя рукой квадратный
подбородок. Когда Роджер знакомил нас с ним, он сказал, что это молодой врач
с большим будущим. Позднее до меня доходили слухи, что Уильям якобы не прочь
был использовать известность Роджера в своих корыстных целях. Признаюсь,
меня это нимало не удивило: хотя Уильяму ещё и тридцати не было, в его
суждениях и образе мыслей ощущалась твёрдость и прямолинейность, а под
внешней бесстрастностью скрывалось незаурядное честолюбие - залог того, что
он сможет достичь очень многого, если пожелает.
Он сидел позади Роджера, и его бледность ещё резче бросалась в глаза
рядом с брызжущим здоровьем краснощёким Роджером. Если бы мне, не приведи
бог, пришлось выбирать для себя онколога - как все люди с отменным
здоровьем, я испытывал и испытываю панический страх перед докторами, - я бы,
не задумываясь ни на минуту, обратился к Уильяму.
Мы семеро до отказа заполнили каюту. Осушив бокал, я с чувством
блаженной расслабленности, которая наступает с последним глотком доброго
коктейля, стал изучать компанию.
Чтобы ещё глубже прочувствовать прелесть моего окружения, я начал
давать им в уме характеристики - так скряга перебирает свои богатства и
каждый раз восхищается, будто видит их впервые.
Приятно быть среди молодёжи, среди друзей. Слева с сигаретой во рту,
устремив на меня свой печальный, загадочный взгляд, сидела Эвис. Рядом с
Эвис, у самой двери, расположился с бокалом виски в руке её кузен - Роджер
Миллз, наш хозяин, преуспевающий врач. Уильям Гарнет занимал один все
сиденье в дальнем углу, он, как все нервные люди, ёрзал на самом кончике,
подперев подбородок руками; я мысленно сказал себе: недалёк тот день, когда
Уильям затмит всех сидящих сейчас в этой каюте. На боковой койке вдали от
двери, запустив руку в пышную шевелюру Филиппа Уэйда, томно откинулась к
стене Тони Гилмор. Сам Филипп с полуприкрытыми веками был сейчас живым
воплощением блаженной праздности. Затем мой взгляд остановился на Кристофере
Тэренте, сидевшем напротив нас; его худое загорелое лицо было наполовину в
тени, глубоко посаженные глаза пристально следили за руками Эвис.
Передо мной сидело шестеро милейших молодых людей, жизнь которых
казалась мне безоблачной. Кроме Тони, которую в нашем обществе знал,
насколько мне было известно, один лишь Филипп, мы все были давние друзья.
Три года назад судьба свела нас на юге Италии; совместное пребывание на
вилле сблизило нас, я лично очень дорожу этой дружбой и хочу верить, что
остальные - тоже. Окинув всех взглядом, я удовлетворённо улыбнулся.
Эвис склонилась ко мне.
- Начинаешь благодушествовать, да, Иен? Мне польстило её внимание.
- Дорогая моя, - сказал я, - благодушие - это одна из разновидностей
компенсации безвозвратно ушедшей юности. Мы все рады, что мы снова вместе,
снова в кругу друзей. Но вы, молодёжь, почему-то считаете нужным скрывать
свои чувства. А я доволен и не боюсь признаться в этом.
- Старость, должно быть, чудесная вещь, -откликнулась Эвис, и мне
почудилось, что она вздохнула.
- У неё тоже есть свои недостатки, - ответил я, глядя на её
полуоткрытый рот.
Роджер вынул из шкафа ещё бутылку виски и по очереди наполнил бокалы.
Было время, когда меня покоробило бы, если бы я вдруг увидел девушку,
подобную Эвио или Тони, с бокалом виски в руке, но мало-помалу я смирился и