"Чарльз Сноу. Возвращения домой" - читать интересную книгу автора

- Зачем она это сделала? - гневно воскликнула миссис Найт, и я впервые
увидел на ее глазах слезы.
- Мне нечем утешить тебя, дорогая, - сказал он. - И вас тоже.
Он вновь уставился в огонь, продолжая искоса наблюдать за мною.
Любопытно, что при мне он ни разу не вспомнил об утешении, которое дает
религия. В комнате слышно было лишь тиканье часов. Постепенно наступило то
затишье, которое часто предшествует не только ссоре, но и всякому
яростному взрыву чувств.
Нарушая молчание, миссис Найт спросила, будут ли составлять акт о
смерти. Да, ответил я. Когда? Уже назначено на завтра, сказал я. Мистер
Найт приподнял веки и взглянул на меня с таким выражением, будто хотел
что-то сказать, но потом передумал. Затем он все же заметил, как бы между
прочим:
- Завтра днем? Я, конечно, ни от кого, кроме моего врача, не могу
требовать заботы о моем здоровье, но мне нелегко это выдержать.
- Пока ты чувствуешь себя молодцом, - отозвалась миссис Найт.
- Будь Росс (его врач) здесь, он бы заявил, что я очень рискую, -
продолжал мистер Найт. - Я совершенно уверен, что он запретил бы мне все
это. Но он ничего и не узнает до тех пер, пока ему не придется вновь
порядком со мной повозиться.
Совершенно ошеломленный, я воскликнул:
- Зачем же рисковать? Я могу все сделать сам.
- Ну что вы, разве мы можем вас покинуть! - вскричала миссис Найт.
А мистер Найт пробормотал:
- Конечно, мне не хотелось бы оставлять вас одного, ведь это значило бы
возложить на вас всю тяжесть...
- Мы не можем, - перебила его миссис Найт.
Но мистер Найт продолжал:
- Мне неприятно думать об этом, Льюис, но в случае, в крайнем случае,
если мое бедное сердце завтра днем совсем сдаст, вы уверены, что сумеете,
если придется, обойтись без нас?
Значит, мистер Найт стремился только избавиться от волнений,
предоставив мне самому справляться с бедой, хотя его проницательность
позволяла ему знать больше всех остальных, чем была для меня жизнь с
Шейлой и в каком состоянии я находился в тот вечер; а миссис Найт, которая
винила меня в неудачной жизни своей дочери и в ее смерти, всей душой
понимала, что они обязаны до конца поддерживать меня, поддерживать хотя бы
одним своим присутствием. Она чувствовала это так глубоко, что впервые
позволила себе не думать о здоровье своего мужа.
Многие считали, - иногда и я разделял их мнение, - что, не потакай она
его мнительности, он бы наполовину забыл о своих недугах и вел почти
нормальный образ жизни. Мы ошибались. По природе своей грубый, простой
человек, наделенный животной силой, она, несмотря на свою кажущуюся
властность, всегда была и до сих пор находилась у него под каблуком. Это
он щупал свой собственный пульс и подавал сигнал тревоги, а она из чувства
долга и почтения лишь отзывалась на этот сигнал. Даже в тот вечер он не
сумел подавить привычку повелевать, и несколько минут она злилась на него.
В конце концов он, разумеется, добился своего. Она вскоре поняла, что
составление акта о смерти явится для его сердца чересчур большой
нагрузкой; ей стало казаться, что именно он из чувства долга настаивает на