"Чарльз Сноу. Возвращения домой" - читать интересную книгу автора

- Наверное, в конце концов это окажется все тот же Робинсон, - сказала
Шейла, но в словах ее не было горечи. Она смеялась над собой - верный
признак того, что чувствовала себя бодро и уверенно.
Вскоре после этого разговора, недели две спустя, я, приходя вечером
домой, снова стал обнаруживать в ней признаки угнетенности, хорошо
знакомые нам обоим. Заметив их в первый раз, я расстроился и почувствовал
раздражение; мне не хотелось отвлекаться. Я принялся, как делал это
раньше, успокаивать ее. Убедил оторваться от пластинок и лечь в постель;
потом разговаривал с ней в темноте, уверяя, что это пройдет, как проходили
прежде более тяжелые приступы; рассказывал о других, чья жизнь тоже
омрачена страхом, - ей становилось немного легче, когда она слышала, что и
другие страдают, как она. Все это говорилось уже не раз, и оба мы эти
слова утешения знали наизусть. Мне иногда казалось, что стоит только
пожить бок о бок с таким человеком, как Шейла, и поймешь, как упорно и
неотступно страдание.
Все это время я заботился о ней рассеянно, просто по привычке; мне
казалось, что все идет, как бывало не раз. Я не замечал ухудшения в ее
состоянии, не видел, как далеко зашла болезнь. Однажды она сама пыталась
поговорить со мной, но я и тогда не обратил внимания на ее слова.
Как-то ночью, в начале ноября, проснувшись, я почувствовал, что ее нет
в постели. Я прислушался к звукам в соседней комнате: там чиркнула спичка.
В этом не было ничего необычного, потому что в бессонные часы она бродила
по дому и курила - я не выносил запаха табака в спальне. Скрип двери,
чирканье спички, звук шагов в коридоре - все это не раз будило меня, и я
не мог заснуть, пока она снова не ложилась. И в этот раз все было так же,
и снова я, как обычно, ждал ее и не засыпал. Наконец скрипнула дверь,
зашелестели простыни, застонали пружины кровати. Слава богу, подумал я,
можно спать и, довольный, спросил по привычке:
- Все в порядке?
С минуту она молчала, потом донесся ее голос:
- Как будто.
Я очнулся, словно от толчка, и переспросил:
- Ты уверена, что все в порядке?
Наступило долгое молчание. Потом из темноты снова голос:
- Льюис!
Она очень редко, обращаясь ко мне, называла меня по имени.
- Что с тобой? - отозвался я, уже готовый успокоить ее.
Ответ прозвучал тихо, но твердо:
- Мне плохо.
Я тотчас зажег ночник и подошел к ней. Я видел ее бледное и неподвижное
лицо в тени, потому что стоял между нею и лампой, загораживая свет. Обняв
ее, я спросил, в чем дело.
И вдруг гордость и мужество изменили ей. Из глаз ее хлынули слезы, и
лицо мгновенно стало увядшим, некрасивым, оно словно расплылось на глазах.
- В чем дело?
- Я все время думаю о первом января.
Она имела в виду работу, которую должна была начать.
- Ах, вот оно что! - сказал я, не в силах скрыть облегчение и
откровенную скуку.
Мне следовало бы знать, что любой повод мог вызвать у нее тревогу, но я