"Сергей Снегов. Язык, который ненавидит " - читать интересную книгу автора

сцепку. Поднимать шпалы и подбивать землю - дело не одного дня. Лучше
вытащить колею и перенести ее в сторонку, на место посуше. Правда, путь
удлинится, может не хватить рельсов...
- Рельсы есть, - сказал машинист. - Везу на ремонтные работы десятка
два, еще несколько сотен шпал, всякий строительный инструмент.
Они разговаривали, а я рассматривал Потапова. Он был высок, строен,
незаурядно красив сильной мужской красотой - четко очерченное лицо, чуть
седеющие усики, проницательный взгляд. И говорил он ясно, кратко, точно.
Приняв командование ремонтом пути, он распоряжался столь же ясно и
деловито - "не агитационно, а профессионально", сказал о нем Хандомиров и
добавил:
- Мы с Потаповым сидели в одной камере. Сильный изобретатель, даже к
ордену хотели представить за рационализации. Но одно не удалось.
Естественно, пришили вредительство. Не орден вытянул, а ордер.
Мы тысячеголовой массой выстроились с обеих сторон платформ и потащили
состав назад. Это оказалось совсем не тяжким делом. Хандомиров не преминул
подсчитать, что в целом мы составили механическую мощность в триста
лошадиных сил - много больше того, что мог развить старенький паровоз. Зато
вытягивать колею и передвигать ее на место посуше было гораздо трудней.
Мешали и бугорки на новом месте, их кайлили и срезали лопатами, - у
машиниста нашелся и такой инструмент. Потапов ходил вдоль переносимой колеи
и, проверяя укладку шпал, строго покрикивал:
- Без туфты, товарищи! Предупреждаю: туфты не заряжать.
Новая колея заполдень была состыкована со старой, - использовали
запасные шпалы и рельсы. Мы снова вмялись на платформы, состав покатил
дальше.
Вечерело, когда поезд прибыл в Норильск. Снова первыми соскочили со
своей платформы конвойные и псы. Пулемет с глаз удалили, но винтовки
угрожающе нацеливались на этап. Спрыгивая на землю, я упал и пожаловался,
что предзнаменование зловещее - падать на новом месте. Ян Ходзинский не
признавал суеверий и посмеялся надо мной, а Хандомиров заверил, что начинать
с падения на новом месте не так уж плохо, хуже кончать падением. И вообще,
хорошо смеется тот, кто смеется последним. Мне было не до смеха, болело
правое колено - недавняя цинга, покрывшая черными пятнами сильно опухшую
ногу, еще не была преодолена, каждое прикосновение вызывало боль. А падал я
на проклятое правое колено. Хромая и ругаясь, я приплелся в строй. Хаотичный
этап понемногу превращался в колонну, по пять голов в ряду. Над заключенными
возносились команды и руготня стрелков, их сопровождал визг и лай собак, псы
рвались с поводков, чуя непорядок и горя желанием клыками восстановить его.
Наконец раздалась команда: "По пяти, шагом марш!" - и колонна двинулась.
- Тю, где же обещанный город? - сказал Прохоров шагавшему рядом со мной
Хандомирову. - И следов города не вижу.
Города, и вправду, не было. Была короткая улица из десятка деревянных
домов, а от нее отпочковывалась другая и, по всему, последняя улица, тоже
домов на десяток: среди тех домов виднелись и каменные на два этажа. Я
поворачивал голову вправо и влево, стараясь запомнить облик каждого дома.
...Мне в будущем предстояло дважды в день в течение многих лет шагать
по этим двум улицам, каждый дом стал до оскомины знаком. И хоть уже
десятилетия прошли с той поры, когда впервые шагалось вдоль тех деревянных и
каменных домиков, я вижу каждый, словно снова неторопливо иду мимо них.