"Сергей Александрович Снегов. Норильские рассказы " - читать интересную книгу автора

головой. Я неоднократно проверял это сам. И они ни разу не столкнулись.
Когда я бродил по камере, я ударялся о Максименко чуть ли не при каждом
повороте, а эти не глядя безошибочно расходились, словно двигались не по
доскам, а по рельсам. Так продолжалось до вечернего отбоя.
Когда замигала лампочка, приказывая спать, Максименко подошел ко мне:
- Сегодня находился досыта. Эх, Сережка, не знаешь ты лучшего тюремного
удовольствия - лететь из угла в угол, пока ноги не отказали.
- Зато я знаю другое, тоже тюремное, удовольствие - мечтать, пока
голова не вспухнет.
- Воли не вымечтаешь, хоть набей мозоли на извилинах. Шут с тобой,
мечтай.
Он захрапел сразу, как нырнул под одеяло. Лампочка вторично мигнула и
засветилась вполсилы. Я повернулся на бок и закрыл глаза. Я дышал ровно и
громко, чтоб думали, будто я сплю. Новенький сидел на койке. Панкратов,
осторожно ступая босыми ногами, подошел и сел рядом. До меня донесся
требовательный шепот:
- Виктор, потолковать надо... Виктор угрюмо отозвался:
- Нечего нам с тобой... Все перетолковано Спор наш решен историей - и
решен не в твою пользу.
- Хе-хе-хе, вон ты какой. Колючий Виктор..
- Уж какой есть.
- Правильно, какой есть. Всегда ты был ершист Помню, на сибирском
этапе, в девятьсот седьмом, задрался с жандармом - я вроде еще подсоблял
тебе. А в Женеве? Бог ты мой, да тебя голосистей в колонии нашей не было!
Колюч, колюч!..
- К чему ты заводишь этот разговор? Лубянка не Женева. И хоть мы
сегодня с тобой сидим одинаково на арестантской койке, судьба наша различна.
Пути наши случайно пересеклись, но им не сойтись. Давай иди к себе, а я буду
спать.
- Хе-хе-хе, "спать"! Ни тебе, ни мне сегодня не спать. Значит, не
сошлись пути, а пересеклись? Возвращается ветер на круги своя - было,
кажись, такое изречение. Ну а ветер революции, он ой же как
непостоянен -кругами, кругами, то мчится серым волком, то белою соколицей
под облака, то смерчем по головам...
- На что ты намекаешь?
- А на что мне намекать? Я по-простому, Виктор, по-крестьянскому... Да,
забыл представиться - я ведь теперь мужик, так сказать, профессиональный, а
не идейный. В двадцать втором году кое-кто из вождей-то наших за границу
подался - ну, мне показалось противно опять по Женевам... Вот и попробовал -
не в народ, а самому чтоб народом... Было, было всякое -и мозоли томили, и
земля не поддавалась, ничего, справился, даже портрет мой какой-то дурак в
местной газете опубликовал - хозяйственный, мол, середнячок, поболе бы таких
Представляешь, сколько ему, дураку, знающие люди потом хвоста крутили!
Эх-хе-хе, дела, дела. Ну а в колхозы ваши, с партячейками и комсомолами, не
пошел, тут уж все. Тоже простили, не выслали, а впрочем, куда дальше
Казахстана высылать? Кстати, завтра у нас будет пшенная каша, пальчики
оближешь. А почему? Моя! Из моего проса варена. И ведь надо же - в тюрьме
меня моим же хлебом кормят. Новенький устало попросил:
- Уйди, Михаил. Завтра трудное объяснение. Надо подготовиться.
- Пустое - подготавливаться! У них все подготовлено, ничем ты не