"Сергей Александрович Снегов. Норильские рассказы " - читать интересную книгу автора

наконец улыбнулась мне, правда, издевательски-злобной ухмылкой. Если ночью
разорвать полотенце надвое, то из двух половинок можно скрутить прочный и
длинный жгут, хватит завязать двойным узлом на решетке и смастерить
просторную петлю, чтобы в нее пролезла голова, Я проверил, как полотенце
обхватывает шею, оно обхватывало с избытком, на планируемую петлю можно было
положиться. Теперь оставалось подвести мысленно итоги существования. Я
забегал по камере, торопливо вызванивая в мозгу, под аккомпанемент чужого
рыдания с потолка, нечто вроде поэтического завещания - прощальные стихи.
Минут через десять я уже вслух перебивал мрачным и решительным пятистопным
ямбом чужое рыдание:

Как бабочка на пламенные свечи .
Летит неудержимо и нелепо
И, обгорев, почти без крыл, навстречу
Огню последнему вновь рвется слепо,-
Так я, измученный и непокорный,
Раздавленный судей-лжецов делами,
Кружусь в бесчувствии вкруг мысли черной,
Бросаясь в эту мысль как в пламя!

Закончив стих, я присел на койку. Меня затуманила безмерная усталость.
Покончить с жизнью было, конечно, неплохо. Но ужасало, что для этого нужны
энергичные действия - рвать на половинки крепкое полотенце, крутить жгут,
лезть к оконной решетке, прилаживать к шее петлю.. Смерть перестала
привлекать меня. Я с ней как бы рассчитался прощальными стихами. Смертно
тянуло спать Я закрыл глаза и повалился головой на подушку.
Меня пробудил скрип двери. В камеру вошел мужчина с вещевым мешком в
руках. Он остановился посередине камеры и хмуро уставился на меня. Он был
среднего роста, средних лет, очень худ, очень темнокож лицом, с очень - до
болезненного впечатления - запавшими глазами. Цвета их в яме глазниц ни
тогда, ни после я разглядеть не мог, они, вероятно, не отличались цветом от
кожи лица. Я глухо спросил: Вы кто?
- Дебрев,- ответил он и поправился:- Это фамилия - Дебрев. А вообще я
арестант, как и вы, и осужден по той же статье, как ваша, и, не сомневаюсь,
на тот же срок.
Он кинул мешок с вещами на свободную койку и присел. Я сказал:
- Меня осудили на десять лет тюрьмы, с последующим поражением в правах
на пять лет. Осудили неправильно, несправедливо, весь приговор - клевета! Я
так и крикнул моим судьям, что они лжецы.
- А они что?
- Скрылись в соседней комнате, а меня скрутила охрана.
- Естественно. В ярости еще могли кинуться на них, случаи бывали.
Какому судье охота попадать под кулак осужденного? Правда, вы не из
геркулесов, но все же... Кто вас судил?
- Главный судья - Никитченко, заседатели Горячих и Дмитриев.
- Серьезный народ. Военная коллегия Верховного суда СССР. Статья 58,
пункты 8 через 17, да еще 10 и 11. Верно?
- Верно. А почему вы меня спрашиваете о статьях?
- О чем же нам еще разговаривать в камере? Закона от 1 декабря 1934
года не применили? Впрочем, раз вы тут, значит, нет.