"Юхан Смуул. Ледовая книга (Серия "Школьная библиотека") (путевые заметки)" - читать интересную книгу автора

бы два словечка из дому.
Торжественное собрание экспедиции. Говорит первый помощник капитана
Рябинин. Зачитываются радиограммы с "Оби" - она впереди нас примерно на
восемь тысяч миль, - из Мирного, из Главсевморпути, от академика Бардина и
т.д.
В два часа - праздничный обед. На четыре человека выдается по бутылке
водки и по бутылке грузинского вина. Пьем за нашу родину, за успех
экспедиции, за здоровье "Кооперации" и ее капитана. Начальник рейса
Александр Павлович Кибалин поднимает бокал за здоровье тех, кого мы любим, -
за наших жен и невест. Аплодисменты, переходящие в овации. Все встают. После
обеда настроение у всех приподнятое, но все это не выходит за рамки
праздничного веселья. Народ здесь дисциплинированный.
В пять часов в музыкальном салоне начался концерт экспедиционной
самодеятельности. Правда, молодой коллектив, созданный лишь несколько дней
назад, не смог пока приготовить очень уж обширной программы. Но вес номера
исполнялись хорошо и еще лучше встречались.
У меня есть свои любимые песни. На рыбачьем судне в Атлантике по десять
раз в день играли "Рябину":

Ой, рябина кудрявая,
Белые цветы...

И я всегда слушал ее с удовольствием. И здесь - та же "Рябина". Эта
песня словно специально создана для кораблей дальнего плавания, долгой
разлуки и скрываемой тоски по дому. Она грустная, красивая и задевает у всех
нас почти одни и те же струны.
После концерта в салоне начались танцы. Среди шестидесяти членов
экипажа всего семь или восемь женщин - поварихи, стюардессы, уборщицы. По
случаю праздника они свободны. Все они в зеленых платьях форменного покроя.
Их наперебой приглашают танцевать, окружают вниманием. Корабль покачивается,
палуба временами накреняется градусов на десять, но это никого не смущает.
Вечером кино.

В долгом плавании замечаешь, что молодежь или люди, впервые оказавшиеся
вдали от берегов, начинают представлять себе землю, родину несколько иначе,
чем на суше. Лицо земли как бы видится им отчетливее, его характерные черты
становятся более резкими, над ним золотой дымкой парит возрастающая со
временем и расстоянием нежность, с которой мы относимся к своему краю. Вот
эта-то самая нежность, эта любовь суровых тружеников и определяет сегодня
все наше настроение. Кроме того, выделяется и еще одна черта, обусловленная
составом нашей экспедиции, где чуть ли не каждый - ученый или техник:
гордость за свою отечественную науку. Тут отнюдь нет хвастливого
пренебрежения к Западу, нет никакого "шапкозакидательства". Но есть твердое
убеждение в том, что советской науке не приходится конфузиться ни перед кем
в мире!
Мои мысли бродят по эстонским городам, дорогам, деревням и проливам. В
уме складывается мозаика, составленная из разноцветных осколков: из людей,
из их труда, их забот, их радостей и песен, из холмистых озерноглазых
пейзажей Южной Эстонии, из каменистых равнин Северной Эстонии, из холодных
серо-стальных проливов, из пылающих красок осеннего леса на островах и