"Даниэль Смушкович. Зазеркальное утро" - читать интересную книгу автора - Можете жить у меня, - сказал фельдшер, когда оба бидона
наполнились рыжеватой холодной жидкостью. Эйела хотела напиться, но Ретт настрого запретил. - Места стало много, когда хозяева удрали. - А вы чего остались? - спросила Эйела осторожно. - Покоя хотел, - хмуро ответил он. - Надоели они мне все. Очень скоро Эйела выяснила, что жить с Реттом - не сахар. Да, конечно, в его доме всегда были и вода - на второй день бывший фельдшер, ругаясь по-черному сквозь сжатые зубы, наладил трескучий насос, подающий воду из колонки -, и газ в плите: это очень много для города, где все коммунальные системы сдохли в одночасье. Но обитать постоянно рядом с угрюмым, резким, недобрым Реттом казалось девушке свыше сил человеческих. И работа. Так много трудиться ей не приходилось никогда. По вечерам, когда закатный Эон поджигал пыльные небеса и работать становилось невозможно, Эйела падала в постель и несколько минут, прежде чем заснуть глухим, беспробудным сном, от всего сердца жалела те поколения своих - и чужих - предков, которые вкалывали так всю жизнь. От Ретта сочувствия можно было ожидать с тем же успехом, что и от кирпичной стены. Он пахал, как лошадь - Эйела давила в себе глухую зависть к его нескончаемому запасу сил -, и, казалось, решительно отказывался признавать за девушкой право понимает), а на прямые возражения реагировал мгновенно и, по мнению Эйелы, неадекватно. Нет, руки он на нее не поднял - честно говоря, вообще старался не прикасаться к девушке, точно из некоей извращенной брезгливости - но его слова били больнее плетей ядовитого хмеля. Хуже всего было то, что этот мерзавец всегда оказывался прав. В первый раз Эйела убедилась в этом, когда через город проехали четыре грузовика с беглецами из зараженной зоны. Ретт заставил девушку сидеть, не высовываясь, в доме. Чтобы признать разумность такого приказа, ей хватило одного взгляда. Глаза у них были бешеные. У одного из мужчин - неестественно худого, будто за последние дни он сбросил десятка два терринт - на коже отчетливо прорисовывался бело-розовый узор, мета злокачественной лихорадки. Во второй - когда Ретт запретил ей далеко отходить от дома, где двое последних жителей Антали-ридер поселились после Исхода - это слово как-то само собой вошло в их лексикон. Прежде в этом доме помещались меблированые комнаты худшего сорта. Эйеле были знакомы подобные норы, не по собственному опыту - ей хватало здравого смысла не ввязываться в авантюры, ла и наличие замечательно терпеливого дивана на чердаке лишало проблему места для свиданий остроты - а по рассказам менее удачливых или более нетерпеливых школьных подруг. Естественно, |
|
|