"Даниэль Смушкович. Зазеркальное утро" - читать интересную книгу автора

К полудню следующего дня девушка впала в тупое отчаяние.
На Ретте вновь можно было жарить оладьи; исколотые сосуды левой
руки Эйелы рвались при попытке ввести иглу, оставляя под кожей
громадные отвратительные синяки. Пришлось перейти на правую
руку, неуклюже и медленно вкалывая иглу ноющей от уколов левой.
Точно в трансе, девушка таскала ведра с водой, делала уколы,
переворачивала больного, обтирала холодной водой. Когда
выпадала свободная секунда, она уже не читала - просто садилась
и тупо смотрела на испещренное розовыми и белыми пятнами лицо
Ретта.
Вечер, как и положено летнему вечеру, прохлады не принес,
но почему-то девушка почувствовала облегчение. Сон, с которым
она боролась весь день, ушел - она так умоталась, что, даже
позволь ей кто-то прилечь, она не сомкнула бы глаз. Оставалось
только делать уколы и молиться.


Ретт открыл глаза неожиданно, хотя, подумав, Эйела могла
бы еще за пару часов до этого сообразить, что пациент идет на
поправку - спал жар, дыхание стало менее глубоким, но ровным,
прекратились метания по кровати, бредовое забытье перешло в
сон. Просто девушка слишком устала, чтобы думать.
Некоторое время Ретт оглядывался по сторонам, а потом
меланхолично заметил в пространство:
- Ну, если это тот свет, то он и впрямь страшен.
Эта фраза стала последней каплей. Эйела медленно
опустилась на табурет, прислонилась к стене и заснула на месте.
Когда сон отпустил ее, она обнаружила себя уже не на
табуретке, а на кровати - к счастью, в этот раз Ретт не стал
раздевать ее догола, рассудив, очевидно, что нужда в этом
отпала. Бывший фельдшер сидел рядом, и на лице его застыло
враждебно-недоуменное выражение. Видно было, что за прошедший
день - а в окно лился пламенный вечерний свет - Ретт потрудился
на славу. В страшные дни его болезни все силы девушки уходили
на то, чтобы таскать воду и ухаживать за лежащим без сознания
Реттом, и никакой уборки она не делала. Теперь комната была
отдраена до блеска, медицинские принадлежности убраны вместе с
мусором, а на тумбочке вместо стерилизатора красовалась
огромная чашка с бульоном.
- Лежи, - грубо бросил Ретт, предупреждая ее попытку
встать. Эйела покорно лежала, пока он кормил ее бульоном -
концентратным, конечно, да вдобавок с каким-то странным
привкусом, но после двух дней голодания и такой казался ей
прекрасным.
- Зачем ты это сделала? - спросил Ретт, отбрасывая пустую
чашку в сторону. Эйела испугалась, что по полу брызнут осколки,
но стойкая посудина только брякнула и откатилась в угол.
- Зачем?
- Как - зачем? Ты ведь...
- Я - это другое дело, - произнес Ретт таким тоном, что