"Даниэль Смушкович. Зазеркальное утро" - читать интересную книгу автора

чертыхнувшись, девушка повторила попытку - с тем же
результатом. Пришлось зажать конец резиновой ленты в зубах, но
посреди процедуры Эйелу разобрал смех - как же, наверное,
нелепо она выглядит, сражаясь с медицинским жгутом - и все
пришлось начинать сначала.
Наконец ей удалось закрепить жгут на плече достаточно
туго, чтобы пальцы начали тяжелеть. Вены проступили под кожей -
невидимо, но заметно наощупь. Эйела представила, как она одной
рукой пытается вставить иголку в обычное место укола, и ей
сделалось совсем дурно. Она нашарила плотный шнурок чуть выше
запястья, протерла кожу вонючим дезраствором и, прикрыв глаза -
хотелось зажмуриться, но неизвестно, куда бы она в таком случае
загнала иголку - вонзила острие в кожу.
Странно, но первым ощущением был тугой прокол - игла
пробила кожу. Потом ранка заныла. Эйела чертыхнулась еще раз
для поднятия духа и, пощупав, как рекомендовал справочник,
место укола, ткнула иглой глубже. Снова это странное чувство,
когда игла пробивает стенку сосуда; и закапала на клок мокрой
ваты темная кровь.
Борясь с тошнотой, Эйела набрала в шприц втрое больше
собственной крови, чем советовалось вводить сыворотки. Потом
проделала те же операции с Реттом. А потом сидела у его постели
до ночи. Лихорадка не унималась, и Эйеле пришлось повторить
переливание при свете фонаря.
К утру состояние пациента - именно так Эйела начинала
думать о бывшем фельдшере - не улучшилось, но и перехода в
третью стадию, которого она так боялась, не произошло. Ретт все
так же бредил, тихо бормоча что-то до такой степени жалкое, что
Эйела заткнула уши пробками из бинтов и корпии - вата почему-то
не удерживала звук. Пришлось делать третий укол, а к обеду,
когда девушка окончательно уверилась, что вводимых доз не
хватает - и четвертый. Бегая за водой, Эйела пыталась
подсчитать, сколько в человеческом теле крови, и надолго ли ее
хватит. "Пробирка в человеческом облике", с иронией думала она
о себе, волоча неподъемное ведро. Есть ей не хотелось - она и
не ела. В предыдущей жизни - той, что кончилась на прошлой
неделе - Эйеле и в голову не пришло бы, что можно не есть два
дня. Сейчас это не казалось ей странным. Во всяком случае,
экономилось время. А силы... сил хватит.
Каждые три часа, предупреждаемая старым, дребезжащим,
точно трактор, будильником, она откачивала еще один шприц
собственной крови и вводила темную жидкость Ретту. Ей уже не
было ни страшно, ни противно. Уже на восьмом или девятом уколе,
листая зачем-то "Основы терапии", Эйела случайно обнаружила,
что группы крови, оказывается, бывают разные. Вот тут ей стало
страшно по-настоящему. Не совпади случайно ее группа крови с
группой Ретта, она угробила бы своего пациента не хуже
лихорадки. Она продолжала делать уколы - вечером, ночью, утром.
Постепенно температура у Ретта спала, но в сознание он так и не
приходил. Это показалось Эйеле плохим признаком.