"Валерий Смирнов. Крошка Цахес Бабель" - читать интересную книгу автора

что, в отличие от Новодевичьего кладбища, Мавзолей таки находился в Одессе
(см. "Большой полутолковый словарь одесского языка"). Игде же одесситка в
четвертом колене мадам Каракин с ее отутюженным носовым платком?
Кстати, за птичек. Недавно я пояснил хавающим одесского языка
сотрудницам нашего Литмузея отчего именую себе жителем Жмеринки. Так
называют себя коренные одесситы, живущие на хуторе, где расположена
Тираспольская площадь.

НАШ БАБЕЛЬ - НАШЕ ВСс!

Бабель - наше все! Этому тщательно пестуемому, предназначенному для
многолетнего окололитературного прокорма мифу давно стали тесны рамки всего
лишь одного города. Пусть даже этот город - сама Одесса, где для
мемориальных досок уже домов не хватает. "Русский советский писатель" со
временем превратился "известного писателя", впоследствии - в "выдающегося
мастера слова", потом - в "представителя великой литературы" и "писателя с
европейским именем", он уже стал "самым ярким в мировой литературе". Если
кто полагает, что автор этих строк поехал мозгами, то привожу цитату: "...в
центре Одессы родился самый яркий и лаконичный классик мировой литературы
Исаак Бабель", - пишет Александр Сибирцев в газете "Сегодня".
Как тут не помянуть незлым тихим словом товарища Сталина, без влияния
которого Бабель никогда бы не стал наиболее ярким и лаконичным классиком
мировой литературы? Все-таки не зря один восторженный критик заметил:
"Цветистый, перегруженный метафорами язык его ранних рассказов в дальнейшем
сменятся строгой и сдержанной повествовательной манерой". Сам же Бабель,
выказав недовольство по поводу собственной книги "Конармия", которую он
писал, будучи любителем, а не настоящим мастером слова, во всеуслышание
призывал других писателей учиться у Сталина его телеграфному стилю изложения
мудрых мыслей. "Посмотрите, как Сталин кует свою речь, как кованы его
немногочисленные слова...работать, как Сталин над словом надо", - говорил
этот типичный советский писатель-приспособленец с потной ладошкой в кармане,
которую по прошествии времени приняли за приведший в застенки кукиш. А
впоследствии работавший под писательской крышей Бабель заливался кокотюхой
на парижском конгрессе писателей в защиту культуры, рассказывая о прелестях
коллективизации, давшей "колхознику все, о чем только может мечтать
свободный человек в свободной стране".
Однако, разве "самый яркий и лаконичный классик мировой литературы" -
это настоящая сенсация? Согласно статье А. Сибирцева: "...снова ж таки в
июле 1917 года, уже специальный агент ЧК Бабель под видом писателя селится в
центре Молдаванки. Сведения о бандитах и налетчиках, которые он собрал в ту
пору, позднее стали основой для написания "Одесских рассказов". Насколько
помню, бандитами и налетчикам интересовалась не ЧК образца 1917 года,
расследовавшая преступления кровавого царского режима, преследовавшего
Бабеля за распространение порно, а созданная в 1918 году ВЧК.
Вполне допускаю, что Бабель, каким его живописуют уже в наши дни,
вполне мог, выражаясь одесским языком, сесть в разные годы одним тухесом на
два чекистских базара, находившихся за тысячи верст друг от друга. Сам-то он
ни в чем не виноват. Гарантировал одесситам Мопассана, а потом как человек
слова нарек сам себя Мопассаном советского производства. Жил в свое
удовольствие, изредка писал хорошую прозу, постоянно изнывал в мыслях о