"Леонид Смирнов. Зона поражения ("Черный археолог") " - читать интересную книгу автора

причинность. Что же за напасть такая?! То чокнутый "Оболтус" лезет в штаны,
то крикунские уродины насилие вершат, то это гадство... Все подряд - и по
больному месту!
Корни потоньше лопались, будто натянутые канаты подвесного моста.
Паопап еще раз подпрыгнул, отрываясь от последних своих "якорей", и начал
шествие по Тиугальбе. При каждом его шаге археолог скакал на суку, как на
диком коне. Надо было как-то приспособиться к тряске и качке и лезть дальше.
Непейвода- двумя этажами выше.
Только через десять минут Платон добрался до гнезда чешуекрыла. Он был
весь в мыле и наверняка покрыт россыпью синяков от укусов всевозможных
летучих тварей, которые ринулись за ним в крону паопапа. Скафандр до сих пор
не лопнул, но у Рассольникова, кроме головы и ступней, места живого не
осталось.
Гнездо было слеплено из глины и крепко держалось в развилке мощных
ветвей. То бишь моталось из стороны в сторону вместе с паопапом. Чешуекрыл
поднял клювастую голову над краем гнезда и зыркнул на археолога. Стесняться
было нечего - Платон рубанул по длинной волосатой шее из бластера. И голова
чешуекрыла закувыркалась вниз...
Тут зверодрево поняло, что в кроне завелся чужак, и атаковало его. Но
Платон больше не боялся - одну за другой срубал сующиеся к нему ветки, пока
не расчистил изрядный сектор кроны. На земле, куда свалились извивающиеся,
плюющиеся зеленым соком обрубки, тотчас закипел пир.
Паопап подсчитал, прикинул в уме и оставил археолога в покое. Теперь он
мог заняться своим напарником. На дне глубокого гнезда, под растопырившим
крылья трупом чудища Рассольников нашел Непейводу. Запеленатый в белую
паутину, в окружении дюжины большущих кожистых яиц чешукрыла, Двунадесятый
Дом выглядел довольно забавно. Из-за этой сверхплотной замотки он так и не
сумел выбраться из скафандра. Сейчас Дом был в равной мере похож и на
египетскую мумию, и на куколку гигантской бабочки.
Затвердевшие нити паутины были так прочны, что пришлось пустить в ход
молекулярный нож. С ним надо быть предельно осторожным. Это штука опасная -
недолго и скафандр располосовать.
- Я думал, ты не доберешься,- были первые слова муравейника.
- Я тоже,- признался Платон.
Паопап тем временем кружил по джунглям. Более мелкие зверодревы
расступались, давая ему дорогу. А кто не поспешил, того уже ели в сто глоток
разом.
Непейвода терпеливо ждал, когда археолог полностью освободит и снимет с
него шлем. Тогда клеточки смогут сами о себе позаботиться. И они
позаботились: вылезли наружу и стремительно перегрызли путы тысячами
малюсеньких челюстей. А потом снова забрались в скафандр, образовав подобие
человеческого тела.
Освобожденный Дом достал из кармашка рюкзака пульверизатор и полил
археолога и себя приготовленными на ФФФукуараби феромонами и фитонцидами.
Муравейники в этом деле были великие мастера.
Теперь Платон и Двунадесятый Дом могли продолжить свое путешествие. Да
не тут-то было. Археолог вдруг совсем обезножил. Утомился от лазанья по
тросу и паопапу - это само собой, но главное: потянул он себе с непривычки
мышцы рук и ног. Да так здорово, что теперь и шевельнуться не мог.
- Как же тебя угораздило, сокол ты мой ясный? Тренироваться надо было,