"Леонид Смирнов. Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу " - читать интересную книгу автора

"Последний и-чу" - седьмая книга автора. Согласитесь, оба числа с древности
почитаются сакральными, символичными и, как теперь принято говорить,
знаковыми...
Исходя из этой логики (но, впрочем, не только и даже не столько из
нее), я вряд ли окажусь далек от истины, предположив, что "Последний и-чу"
являет собой не просто очередную смирновскую книгу, но следствие
очередного - не первого и не последнего - периода линьки: во многом роман
принципиально отличается ото всего, написанного этим петербургским
фантастом ранее.
А было ранее немало - и весьма достойного: сборники повестей и
рассказов "Демон Кеплера" (1994) и "Ламбада" (1995), роман "Эра Броуна"
(1996), сборник романов "Шарик над нами" (1998), дилогия "Венчание
Хамелеона" (1999) и роман "Зона поражения" (2002). И если читать их в
хронологическом порядке, примерно совпадающем, по счастью, с
последовательностью написания (что в судьбах литераторов случается далеко
не всегда), явственно проступает эволюция - не плавная, но ступенчатая, а
каждая такая ступень непременно подразумевает все ту же духовную линьку.
Прослеживать ее детально здесь не время и не место: для этого нужно писать
не краткое послесловие, а монографию; как минимум - серьезную аналитическую
статью. Надеюсь, когда-нибудь такая появится - поверьте, материал того
более чем стоит. Но сейчас достаточно отметить главную тенденцию этой
внутренней эволюции.
В одном из писем к своему брату Тео голландец Винсент Ван-Гог,
перебравшись во Францию и познакомившись там с новыми веяниями в живописи,
признавался: "Первым делом я высветлил свою палитру". Не знаю, сколь
осознанно, но тем же самым на протяжении последних лет занимался и Смирнов.
Надо сказать, даже в первых, ранних своих произведениях он видел окружающий
мир без упрощений, ощущал его противоречивость, запутанность, невозможность
окончательного постижения управляющих им законов. Однако поначалу это
загоняло смирновских героев в тупик, во внешнюю, событийную, или внутреннюю
безысходность, преодолеть которую удавалось и не всегда, и не до конца.
Настоящее представлялось страшным, а грядущее жутким - настроение,
чрезвычайно характерное для отечественной литературы последних полутора
десятилетий. И понадобилось преодолеть немалый путь по склонам той самой
потаенной, "внутренней" горы Белой Тени, чтобы осознать: в сущности, так
было всегда и, наверное, всегда будет - в любом мире, будь то в реальном,
будь то в сколь угодно несхожем с ним альтернативном; главное - обрести
равновесие и шагать в будущее с открытыми глазами, потому что страх -
порождение невидящих или зажмуренных глаз, закрытых всякому свету.
Смирнов приводит к этому Игоря Пришвина - но не забывайте: все, чем
наделяет автор героя, он предварительно должен нажить сам.

Андрей Балабуха


Пролог

Наша эмблема - орел, клюющий змею. Наш стяг - белое солнце над белым
мечом на черном поле. Наш девиз: "Обороняй человека, не щадя живота
своего". Наше прошлое - блистательно. Настоящее - кровь и измена. Будущего