"Алексей Смирнов. Натюр Морт" - читать интересную книгу автора

- У меня записано: десять сорок пять, - объявил старик недовольным
тоном. - А сами пришли в одиннадцать ноль четыре.
- Мирон Исаакович, - Щусь хотел что-то объяснить, но Польстер остановил
его жестом.
- Товарищ Щусь, поймите правильно, - и в клятвенном заверении он прижал
к груди коричневые тонкие руки. - Я не хочу говорить про вас дурно. Но
войдите в мое положение! Я, - и Польстер стал тыкать в раскрытую тетрадочку
скрюченным пальцем, - я человек старого воспитания, привык к дисциплине.
Если мне сказано ждать кого-либо во столько-то и во столько-то, я
подчиняюсь. Я планирую свой распорядок дня, испытываю положительные эмоции,
во мне просыпается известный интерес к жизни...Однако проходит время, мои
ожидания напрасны - как же мне быть? Плюнуть на все и не брать в расчет? Но
я не могу, вы понимаете, я не могу, - Польстер почти перешел на визг. - У
меня внутри все обрывается, я пью валокордин, мне ничего не помогает...
- Я все понял, - скорбно прошептал Щусь и невольно тоже прижал к груди
руки. - Впредь, Мирон Исаакович, это не повторится. Вы уж извините - сегодня
у нас появился новый товарищ, и мы, конечно, с учетом тяжести и сложности
вашего состояния, должны были его подробно проинструктировать. Ведь ваш
случай особый, мы не могли привести к вам неподготовленного человека...
Антон только диву давался - откуда взялся у Щуся такой слог? Польстера
услышанное удовлетворило, хотя он всячески старался этого не показывать, - с
недовольным лицом развернулся и молча покатил в гостиную.
- Включи ему Скрябина, - шепнул Антону на ухо Щусь. - Кассета - в
кассетнике, я - на кухню.
Антон деловито обогнал ездока и уверенно вдавил клавишу. Польстер, не
обращая на его действия никакого внимания, подъехал к письменному столу,
спрятал тетрадочку в выдвижной ящик и запер на ключ. Поморщившись, он
потребовал убавить звук, Белогорский подчинился.
- Как вас величать? - осведомился Польстер начальственным тоном. Из
того, что тетрадочку он убрал, Антон сделал вывод, что память у деда
отменная и записи он делает из нездоровой любви к этому процессу. Антон
назвался, Польстер сделал вид, что не понял, и переспросил - уже выше на тон
или на два, стажер отрекомендовался вторично.
- Товарищ Белогорский, - попросил Польстер умиротворенно, -
приоткройте, пожалуйста, дверь на балкон. В комнате нечем дышать.
Антон подскочил к балкону, слишком сильно дернул за ручку, державшуюся
на честном слове, и та осталась у него в руке.
- Щусь! - закричал дед злобно. - Немедленно идите сюда! Немедленно!
В комнату влетел перепуганный Щусь.
- Вон отсюда! - орал Польстер. - Это настоящее издевательство! Я сию же
секунду позвоню товарищу Ферту!
- Быстро уматывай, - прошипел, не глядя на Антона, сквозь зубы Щусь. -
Жди меня на лестнице.
Белогорский, весь дрожа от ярости, выскочил из квартиры. Он навалился,
тяжело дыша, на перила и с полминуты тупо рассматривал лестничный пролет.
Потом, немного успокоившись, закурил, спустился по ступенькам и пристроился
на подоконнике. С ситуацией все было ясно, с последствиями - нет. Идти ему,
в любом случае, было некуда. Оставалось дождаться Щуся, как Щусь и велел, и
Белогорский запасся терпением. Ждать пришлось довольно долго; за сорок пять
минут по лестнице поднялось и спустилось не меньше пятнадцати человек, и