"Олег Павлович Смирнов. Барханы " - читать интересную книгу автора

называется обухом по затылку.
Тебе, Федя, спасибо: под шутливостью я отчетливо уловил твою
озабоченность. Тебе неприятно было сообщать, как оно есть, но что поделаешь,
мне же нужна правда, пускай она будет неприкрытая и горькая. Потому что
горьким лечат, а сладким калечат. Во всяком случае, буду прикидывать, как
поступить. И до чего ж вы оба далеки от меня - за тысячи километров!
Я вернулся в казарму, из раскрытой двери комнаты мне сказали: "Чего
колобродишь, полуночник?", я махнул рукой: дескать, духота, и пытаешься
уснуть, да не уснешь.
В умывальнике под краном облил голову - вода была теплая и
мутноватая, - намочил простыню, протопал к спальне, плюхнулся на свою койку.
Все то же: похрапывают, ворочаются товарищи, за окном - вой гиен и плач
шакалов, шуршание песка о стекло, то луна, то прожекторный луч.
Во рту и горле сохло, в висках пульсировала кровь, в ушах звенело -
зазвенит, если обухом по голове. Шарахнули тебя крепко, товарищ Рязанцев.
Выстоишь? Должен выстоять.
Незаметно я задремал и увидел себя в березовой роще, что в междуречье
Москвы-реки и Разводни, за домом отдыха связистов: на ногах - кеды, мокрые
от росы, на руке - ивовая корзинка, прикрытая сверху листьями, сквозь ветви
просеиваются голубые небеса, у тропок подрагивают лиловые колокольчики,
аукаются по лесу грибники. Рядом со мной - Лиля, в тренировочном костюме и
косынке, в резиновых сапогах и с лукошком. Она оборачивается ко мне,
улыбается: "Как притягивает к необыкновенному! Как магнитом!", наклонившись,
срезает в спавшей хвое под елью боровик чудовищных размеров, каких я никогда
не встречал. И внезапно лицо ее искажается гримасой, и она кричит грубым,
мужским голосом: "В ружье!"
От этого крика я очнулся, вскочил с кровати. В дверях - голова
дежурного:
- Застава, в ружье! В ружье!
Он прокричал и убежал в соседнюю спальню, три-четыре голоса, дублируя
команду, закричали: "В ружье! В ружье!" Я рывком натянул брюки и
гимнастерку, сунул ноги в ботинки, и топот моих ботинок утонул в общем
топоте. На ходу застегиваясь, я пробежал в оружейную, схватил из пирамиды
свой автомат, затем - в комнату дежурного к сейфу, за сумками с магазинами
патронов, оттуда уже другой дверью выскочил в коридор и на крыльцо, а в
спину подталкивало:
- В ружье! В ружье!..
От автора. Разрешите мне взять - и дальше время от времени брать -
слово, потому что Рязанцев и остальные мои герои вряд ли сумеют с
обстоятельностью рассказать о себе - тем паче, что объявлена тревога. А мне
желательно, чтобы читатели побольше, в подробностях, узнали о персонажах
этой повести. Так, как я узнал этих людей и похожих на них - и в Туркмении,
и на других участках нашей государственной границы, где доводилось служить
офицером либо бывать в звании литератора.
Итак, можно?
Прежде всего о том, что случилось на границе, отчего застава поднята на
ноги.
Короткая ночь истаивала, и на востоке проступала рассветная,
желтоватая, будто песок пустыни, полоска. Темнота уползала под кусты
верблюжьей колючки и саксаула, как в норы, но и туда, под кусты, пробирался