"Олег Павлович Смирнов. Барханы " - читать интересную книгу автора

после расчета, как бы вскользь сказал:
- Что-то ты рассеян, Рязанцев?
- Голова побаливает. Жарко, - сказал я, досадуя: "Заметил-таки, от него
ничто не скроется".
- Всерьез нездоровится? Может быть, освободить от службы?
- Нет, что вы, товарищ капитан, - сказал я. - Это пустяки, пройдет, я
здоров.
- Ну, ну, - и капитан снова посмотрел на меня.
На ужин я тоже опоздал - не знаю почему, вероятно, есть не хотел.
Костя-повар наложил мне полную тарелку гречневой каши с мясом и сказал:
- Сызнова задерживаешься, брюнет? В расстроенных чувствах, что ли? На,
рубай.
Я промолчал, вяло заковырял ложкой. В расстроенных чувствах? Вероятно.
Скверно, однако, то, что это замечают. Возьми себя в руки, брюнет.
Будик Стернин развлекал честную компанию:
- Костя-Костик, дай добавку, душа просит! Ты ж слыхал афоризм: легче на
желудке - тяжелее на душе!
- Нету добавки, - сказал повар. - Все роздал. Остался расход для тех,
которые в наряде, да моя порция осталась.
- Во, во, я на нее и нацелился! Ты слыхал афоризм: завтрак съешь сам,
обед раздели с другом, а ужин отдай врагу? Давай ужин мне, ты ж меня не
любишь!
Кто-то захохотал, Шаповаленко ухмыльнулся: "Ловкач ты, Будька!" Костя
скрутил фигу: "Выкуси!"
Владимиров, не поднимая угрюмых глаз от тарелки, сказал:
- Тебя многие не любят.
- Прискорбно, но факт, - с готовностью подтвердил Стернин и, отрыгнув,
сказал: - Каша идет назад.
"Ну что они все говорят и говорят, - подумал я. - Неужели нельзя
помолчать?"
Куда там - помолчать!
- Дыни привезли из отряда. Гуляби - первейший сорт, скороспелка, по
всей Туркмении славится. Что Туркмения - по всей стране!
- Не, "колхозница" лучше! У нас на Северном Кавказе ее завались. Чистый
мед!
- Нынче какое кино?
- "История одной любви".
- Третьего дня было "Во имя любви". Сплошняком любови...
- А что? Это нам подходит, мы же молодые, холостежь. Это ты женатик, с
деткой, тебе подобные фильмы смотреть и не полагается!
- Ночью иду в дозор с Темировым. На левый фланг топать до стыка.
Стернин подхватил:
- На самый фланг? Радуйся! Я в журнале читал статью, автор - профессор
Саркизов-Серазини, в данный момент он, к сожалению, покойник... так он
писал: долго жить - много ходить. Стало быть, пограничникам обеспечено
долголетие, особливо тем, кто на фланги топает ножками! Топ-топ, топ-топ!
- Слушай, Будька, - сказал Шаповаленко. - Откудова тебе про все про то
известно?
- Прессу надобно читать, аксакал.
- Хо, прессу! Вот я читаю - да, от корки до корки перечитываю,