"Олег Павлович Смирнов. Неизбежность (Дилогия, #2) " - читать интересную книгу автора

- Точно, товарищ Рахматуллаев, морозикп жмут и за полсотни.
- Не могёт быть! Я делаю вот такие глаза! - Кулагин подносит к глазам
большие и указательные пальцы, образующие внушительных размеров полукольца.
А старшина явно доволен тем, что к нему обратились: он не без основания
считает себя крупным специалистом по Монголии, обо всем к пен относящемся
рассуждает с непререкаемостью знатока, и ему не правится, если о Монголии
высказывается кто-нибудь другой.
Когда выгрузились в Баян-Тумэпп, в роту пришел замполит Трушин.
- Хлопцы, вы знаете, кто руководитель Монголии? Маршал Чойбалсан!
- А как же иначе? - тотчас сказал Колбаковскпй. - Маршал Чопбалсап
бывал не раз в Семнадцатой армии, я лично зрел. Вот как вас, товарищ
гвардии лейтенант...
- И какой же он? - спросил Головастиков.
- Обыкновенный. Обличьем монгол то есть. Большой начальник. Маршал!
Вождь! Понял, Головастик?
- Как Сталин у нас?
- Точно! - сказал Колбаковский строго и, вытащив расческу, принялся
причесываться - любил то и дело шуровать ею и, кажется, именно от этого
поплешивел, повыдергивал волосы.
И вдруг Логачеев сказал:
- Я тож видал маршала Чойбалсапа, пху вождя. - Сплошь, вплоть до
задницы, татуированный каспийский рыбак почему-то склоняет местоимение
"их", и получается чудовищное: иху, иха и прочее.
Ему не поверили - присвистнули, засмеялись, закидали репликами: "Тю, с
фронта в командировку приезжал в Улан-Батор?", "Его Чойбалсан вызвал,
соскучился!". "Чаи с ним гонял?", "Какой там чай, они на кумыс да араку
налегали!" Логачеев, не смутясь, ответил:
- В Улан-Батор меня не вызывали, чаи не гонял. Водку тож не пил, и
называется она не арака - архи... А Чойбалсан с монгольской делегацией
приезжал на Западный фронт, а я на этом фронте всю дорогу... Дошло?
Ему опять не поверили. А ведь каспийский рыбак не врал!
- Ребята, - сказал я, - и у пас в полку побывал Чойбалсан.
Делегация сопровождала целый эшелон подарков монгольского народа
Западному фронту: скот, полушубки, валенки, сапоги, душегрейки и прочее...
Мне выпало пожать руку маршалу!
Внжу, что и мне не верят. А было же: на опушке, посреди смоленских
берез, меня выкликнули из строя, маршал Чойбалсан вручил меховую
безрукавку (ее я потом отдал замерзавшему раненому, фамилию бойца этого
теперь уж и не помню), и мы обменялись рукопожатием, сказали друг другу: я
- "Служу Советскому Союзу!" и "Благодарю, товарищ маршал!", он - "Желаю
боевых успехов!", по-русски сказал. Мне везло: с маршалом Чойбалсашш
ручкался, с генералом армии Черняховским ручкался. А вы не верите,
чертяки! Но никакой досады я не испытываю, о солдатиках думаю с
ласковостью, немного снисходительной: вам-то не выпадало этакой чести!
Пора бы и привал, положено. Но привала комбат не объявляет -
покачивается впереди батальона на копе, палочкой, на которую при ходьбе
опирался, оберегая пораненную ногу, подгоняет лохматую малорослую
лошаденку, кстати, монголка; этих выносливых, крепких лошадок нам в помощь
фронту в изобилии поставляла братская страна, по коей мы вышагиваем в
данный момент.