"Олег Павлович Смирнов. Неизбежность (Дилогия, #2) " - читать интересную книгу автора

оружие и обмундпрование и ступил в холодную воду. Переплыл. А чего же? Это
ни Доп, это поменьше. Но много наших утонуло - кто по умел плавать, кто от
пули или осколка.
Ну, уцелевшие выбрались на восточный берег и побежали к ближайшему
лесу. Картина была: по лугу чешут на третьей скорости мужики, - кто в
подштанниках, в трусах, кто в чем мать родила. В подлеске я начал
одеваться, оглядываясь: группа человек в двадцать. Некоторые с переляку
или, может, от бесстыдства даже срам свой не прикрывают. И это меня
обозлило. Натягивая гимнастерку, гаркпул:
- А ну, все ко мне! Быстрей, быстрей! Слушай мою команду:
достать оружие и одеться!
Команду восприняли послушно, кроме одного красавчика; он взпеленился:
- Сержант, прошу не приказывать и не орать! Я старший лейтенант!
Злость совсем захлестнула меня:
- У вас на пузе не написано, что вы лейтенант. Лейтенанты имеют знаки
различия. А ну бегом, выполняйте приказ!
В руках у меня очутилась винтовка, и старший лейтенант пе стал
продолжать дискуссию. Оружие нашли довольно легко, кругом валялись
винтовки. С одеждой - похуже, так и остался коекто покуда в подштанниках.
Но затем мы набрели на брошенный обоз, ребята оделись в невообразимую
рвань (видимо, обмундирование было списанное): голые колени, продранные
локти.
То же проклятое лето. Отступаем, а люди подают заявления в партию.
Помню: в перерыве между боямп на опушке партсобрание, кучка коммунистов -
тех, что уцелели, а в сторонке мы, комсомольцы и беспартийные. Мне слышно,
как парторг зачитывает заявление Саньки Аносова, рекомендации. И тут -
снова бой.
Потом - снова собрание. Выясняется: один из рекомендующих убит.
Комиссар полка подсказывает: считать рекомендацию действительной. Не
успевают и на этот раз принять решение: немцы полезли, бой. И Санька
Аносов геройски гибнет - с гранатами под танк. И комиссар опять
подсказывает: считать Аносова коммунистом посмертно...
Санька был из кадровых сержантов, лет двадцати трех. Молодой, а с
чего-то оплешивел, зато на груди и спине - заросли шерсти. На руках -
наколки, на щеке - родимое пятно, как несмытая грязь. Обыкновенный мужик.
И необыкновенный...


7


Машинами автобата мы все-таки попользовались. Правда, немного и не
сразу. Уже начали терять надежду... То ли они не освобождались, то ли
другой какой стрелковый полк перевозили. Сперва всё ждали - вот-вот нас
подбросят, потом стали ворчать, потом смирились. Знать, не судьба. Хотя
подвезти малость - с полсотни километров - можно было бы. Нам бы это не
помешало никоим образом. Но не выходил номер. Планида не та. Ножкамк,
ножками!
Завидущими глазами провожали мы грузовики, в которых сидела пехота, -
бывают же счастливчики! Везет некоторым военным! Эти некоторые военные