"Олег Павлович Смирнов. Неизбежность (Дилогия, #2) " - читать интересную книгу автора

не все мы доживем до Победы и, следовательно, до почтенного возраста,
кто-то сложит буйную головушку по ту сторону китайской (в данный момент
точнее - японской) границы. Могу сложить и я.
Чем я лучше других?
Тут вопрос: за что умирать? Как за что? Мы будем воевать с агрессором,
который разбойничает в Китае, Корее, Вьетнаме, Бирме, Малайе, на
Филиппинах и еще в скольких-то странах и который опасен для нашей
собственной страны. Эта война - неизбежность. Рассуждаю "в лоб"? Возможно.
Так приучен. Но по существу-то верно рассуждаю! Ну, а война есть война.
Кому-нибудь не повезет. И его оплачут родные и близкие. Мне тоже может не
повезти. Но кто меня оплачет? Эрыа ничего не узнает, отца-матери нет. А
однополчане слез не льют, залп над могилой - и точка. Да слезами ведь и не
поможешь, и вообще не мужское это занятие - лить слезы. Женщины плачут,
дети. А еще клен плачет. На юге, на Дону, татарского клена в достатке. Так
вот, с черешков кленовых листьев перед дождем капают "слезы". Дерево за
несколько часов до ненастья оповещает о нем человека. Как барометр. Лишь
приглядись повнимательней к листочкам у твоего окна...
В монгольской степи не приглядишься. Во-первых, нет и намека на клен
или какое-нибудь иное дерево. Во-вторых, нет и намека на возможность
дождей. Сушь, сушь. Между прочим, комбат предупреждает нас, ротных:
осторожней со спичками, с непотушенными цигарками, бросишь в высохшую
траву - пойдет пал, то есть степной пожар. Я предостерегаю своих солдат, а
сам думаю:
пал может пойти и от искры из любой выхлопной трубы, техникито во-оп
сколько понагнали - скопище! Степь нашпигована машинами, как сало
чесноком. Когда-то мама в Ростов-городе делала такое сало. Невероятно
вкусно, и невероятно давно это было...
Вслушался в солдатские голоса. Говорок Яши Вострикова:
- Война нам светит какая? Освободительная!
- Точняк, точняк, - отвечает Кулагин.
- Большого ума не треба, чтоб уразуметь это, - ворчливо вмешался
старшина Колбаковскпй.
- Легче идти в бой, ежель сознаешь: за правду, за добро подставляешься
под пули, - сказал Свиридов. - Надо, чтоб и тебе хорошо жилось, и всякому
другому заграничному человеку. Вон на западе мы поляков освобождали, да и
самих немцев, считай, освободили от ихнего Гитлера!
- Иху фюреру бенц. - Это Логачеев.
- И здеся освободим кого положено. - Это Головастиков. - Такой будет
регламент: нету поработителей и порабощенных, все равные нации... Законно?
Вадик Нестеров:
- Небольшое дополнение... Чтоб после войны было равенство и внутри
каждого народа: ни угнетателей, ни угнетенных!
- А в Советском Союзе разве не так? - спрашивает парторг Симоненко,
бывший депутат сельсовета, а ныне командир отделения, сержант.
- Я толкую о прочих государствах... Чтоб по всей земле так было и не
иначе!
Кто-то, судя по акценту - Погосян, тихонечко замечает:
- Везде так будет... Лишь бы люди-человекн очистились от всего
дурного... Войну переплывешь, выберешься на тот берег очпгцениым,
отмытым... Еще немного проплыть...