"Олег Павлович Смирнов. Эшелон (Дилогия, #1) " - читать интересную книгу автора

презрением сказал: "Вы не по адресу обратились, мадам". Она пьяно
засмеялась: "Брось, не сердись! Прости!" Однако простить я уже не мог.
Страдая от обиды и унижения, избегал ее вплоть до выписки. А выписался из
госпиталя - перестал страдать и вскоре вообще запамятовал старшую сестру
Марину, фигуристую, у которой муж то ли без вестп пропал на фронте, то ли
оставил ее.
Вечером я вновь заглянул к немкам. Фрау Гарниц лежала лпцом к стене, не
подавая признаков жизни. Эрна сидела перед матерью на стуле,
ссутулившаяся, съежившаяся, в халатике. Я скадал: "Абенд!" - и в этом
заключался некоторый шик. Потому что.
как я заметил, немцы произносят не "гутен абенд!" ("добрый вечер!"),
чему пас учили в русских школах, а разговорное, короткое "абенд!", то есть
"вечер!". В данном случае я выглядел истинным немцем. Но на Эрну это не
произвело впечатления. Она привстала, сделала свой реверанс и опустилась
на стул, глядя на меня с равнодушной безропотностью.
Не ожидая приглашения, я присел и стал рассуждать о погоде, о садах и о
прочих нейтральных вещах. Эрна зябко куталась в халат, хотя в комнате было
тепло, душно, кивала и покачивала головой - от нее словно исходило жаркое
сияние. А потом зевнула, запоздало прикрыв рот ладошкой. И я рассердился,
умолк.
Распинаюсь тут перед этой фрицихой, а она изволит зевать во всю пасть,
ей, видите ли, неинтересно. С кем? С офицером-победителем, с
офицером-освободителем!
Она пошла к себе, и я, будто против своей воли, будто привязанный,
поплелся за ней.
- Господин лейтенант, - сказала Эрна, - вы прекрасно владеете моим
родным языком.
"Следом задаст вопрос, не фриц ли я", - подумалось мне, но Эрна об этом
не спросила.
- Вы меня перехваливаете, фрейлейн, - сказал я. - Как благовоспитанная
хозяйка...
Она перебила:
- Господин лейтенант, я вынуждена быть благовоспитанной.
Чувствуя, что разговор принимает щекотливый характер, я постарался
сменить тему. Кашлянул и сказал невпопад:
- А мне уже двадцать четвертый год...
Она пожала плечами, в глазах вежливое безразличие. Олух царя небесного,
чего тут пасусь? Сгинуть надо - и побыстрей.
Тонге мне. кавалер нашелся.
Я собрался было встать, распрощаться и внезапно упал вместе с охнувшим
стулом. Вскочил, огляделся. Эрна сказала:
- Извините, стул рассыпался, старый.
- Дряхлый, рассохся, - согласился я, потирая ушибленный зад.
Эрна всплеснула руками, рассмеялась коротко. Я посмотрел на нее,
сдерживавшую смех, и, вместо того чтобы разозлиться, также засмеялся, и
мне стало как-то легко. Я собрал стул, но пользоваться им поостерегся,
присел на табуретку.
Болтал о том о сем, шутил, как мне представлялось, удачно и,
разболтавшись, незаметно для себя тронул Эрну за коленку. Честное слово,
без умысла. А она, закусив губу, встала и распахнула халат. Я обалдел. Мне