"Ольга Славникова. Один в зеркале" - читать интересную книгу автора

сохранялось где-нибудь помимо выдыхавшихся чувств, которых не хватало даже
до нового, словно нарисованного под копирку серого утра. Как-то ей все время
не везло; ничего не выпадало хорошего, что имело бы значение дольше чем на
сутки; дурные приметы были куда как многочисленней счастливых, и теща Света,
даже чтобы убедить язвительную Вику, остерегалась связывать с ними, с
дурными, какие-то "конкретные случаи", отчего выходило, что все плохое,
предсказанное трусливыми пробегами приседающей кошки или влетевшим в
форточку воробьем, у тещи Светы еще впереди.
Отношения Антонова с тещей были нетипичные. Теща Света оказалась старше
Антонова всего на четыре года, в то время как Вика была моложе на
пятнадцать: получалось, что Антонов по возрасту пришелся ближе к теще, чем к
жене. Худенькая и сутулая, из-за искривления позвоночника со спины похожая
на ящерку, теща Света обладала зато небесно-синими, всегда припухшими
глазищами, какие не могли достаться просто от природы, а могли единственно
передаться по наследству, будто фамильная драгоценность. Небо, стоило теще
Свете взглянуть наверх, проявлялось в ее глазах немедленно, точно в
сообщающемся сосуде, - и, может быть, как раз поэтому настроение ее до
смешного зависело от погоды. Если заряжали долгие, с висячей бахромою по
крышам, занудные дожди, она буквально расклеивалась и могла заплакать от
любого пустяка, кишечное бурчание далекого грома прерывало чтение любовного
романа, после находимого на полу; мокрый снегопад, от которого блекло все,
кроме ярко-красных трезвонящих трамваев, и круче казались спуски между еле
видимых, махровыми полотенцами висящих в воздухе домов, наводил ее почему-то
на мрачные мысли о кладбище. Теща Света была чувствительна: одиночество и
отсутствие под боком близких людей всегда означало их страдания где-то
вдалеке. Антонов мог легко вообразить, что переживала она плохими, ветреными
ночами, когда беспутная Вика пропадала в неизвестности, увеличенной недавним
враньем; вероятно, положив телефонную трубку, теща Света еще какое-то время
сидела у аппарата, а потом включала телевизор, пустой почти на всех
программах, кроме какого-нибудь шоу, будто книга с картинками и с
исчезнувшим текстом. Ночная квартира, где никто не спал, была
неодушевленной, и никакие движения бодрствования ничего не могли в этом
изменить.
Наутро невыспавшегося Антонова, отчасти уже забывшего терзания
прошедшей ночи, звали к телефону в скромный, как домоуправление, предбанник
деканата: в трубке, заглушаемая трескучим звонком из коридора, теща Света
спрашивала, как дела, - голосом Вики, не сдавшей зачет, - и у Антонова
внезапно сжималось сердце. Он стоял, глядя на серый, пустыми гнездами
зияющий паркет и вспоминая почему-то, как по совету Вики купил для тещи на
Восьмое марта билеты новой суперлотереи, но ошибся с датой розыгрыша - все
номера оказались пустыми. Однако из-за отсутствия денег молодожены все равно
вручили принаряженной теще Свете радужные бумажки, добавив какую-то
парфюмерную мелочь, - притворились, будто не видали таблицы, и старались не
думать, как она в одиночестве будет спускаться пальцем по расстеленному на
столе газетному листу. Это было опасно - дарить такому человеку лотерейные
билеты: числа, особенно свободные от реальных предметов счета, всегда таили
неблагоприятные для тещи Светы комбинации, арифметика была для нее родом
адской машины; лотерея могла обернуться несчастьем - выигрышем наоборот.
Чувствуя себя совершенной свиньей, вспоминая всякие другие случаи
собственной невнимательности (стараясь только не думать о сегодняшнем, о