"Ольга Славникова. Вальс с чудовищем " - читать интересную книгу автора

было не тогда, когда она, привычно осязая ступнею толстую шишку ворчащей в
ванне струи, докопалась-таки бритвой до первого кровавого выхлеба, а плохо
ей как раз теперь, в этом прежнем теле, онемевшем от лекарств, в этой
размывчивои комнате, где она сама как будто на привычном месте, а остальное
куда-то делось, замещенное чужими одинаковыми койками, - и по полотняному от
влаги оконному стеклу, словно разлезающемуся на полосы бинтов, криво стекают
слезливые пресные капли. Понимая, что с Викой, бормочущей околесицу, сейчас
нельзя ни о чем говорить, не имея сил терпеть до выясняющего разговора,
Антонов прощал ее заранее и только хотел, чтобы она вернулась. Туго
наклонившись в перекошенном костюме к ее усталому лицу, Антонов попытался
бережно ее поцеловать - но синеватые губы были холодны и ответили
бесстрастным колебанием, как могла бы ответить водная поверхность,
равнодушно отпускающая рот, не сделавший глотка.

***

Антонов, конечно, натерпелся страху; настоящий страх пришел поближе к
вечеру и нарастал всю ночь, когда ветер расшваркивал за окном остатки
листьев, будто огромная метла, и Антонову мерещилось, что у него на лице
растут водяные усы. Было еще несколько нарастающих приступов, застигавших
Антонова на самом виду у людей - в загончике кафедры, где ноги Антонова
внезапно становились слабее рук, упиравшихся в борта, на улице перед лужей с
бурыми листьями, похожей на замоченную сковородку с пригорелой картошкой.
Левый ботинок по-прежнему протекал, Антонову накануне зимы пришлось
разориться на новую пару - избегая мраморных, ложноглубоких магазинов,
одному бродить по дешевым, большей частью деревянным лавкам, копаться в
сырых тяжелых кучах с перепутанными шнурками и выворачивать на свет
чудовищные подошвы, похожие на каких-то окаменелых трилобитов. Молодые
приятели Вики ежедневно справлялись у Антонова о ее самочувствии; по особому
оттенку свойской почтительности, по новой манере предлагать ему и стрелять у
него сигареты, по множеству нюансов, которыми эти невыразительные юноши
всячески уснащали свое поведение, Антонов догадывался, что они одобряют
Викин поступок и придают ему некую, только своим понятную значительность -
точно Вика выдержала экзамен по предмету, о котором Антонов не подозревал.
Антонова больше ни разу не пустили в ее палату: он был формально не
родственник, а преподавателю, даже не куратору студенческой группы, пропуска
к больной не полагалось. Теща Света одна, с пакетами до полу, волоклась по
белой, все белеющей по мере подъема больничной лестнице на шестой этаж, а
Антонов оставался ждать ее в приемном закутке, куда спускались - не к нему -
полузнакомые обитатели в бесцветных халатах, тащившие на нетвердых ногах,
точно путы или кандалы, свои бесформенные тени. Антонов пару раз пытался
заговорить с длинноносой Викиной соседкой, подолгу сидевшей, привалившись
боком, возле малорослого, по-женски терпеливо вздыхавшего мужичонки с
желтоватой, как куриные перья, сединою и каким-то подгнившим, морщинистым
местом около запавшего, явно беззубого рта. Оба они ничего не отвечали
Антонову, только привставали одинаково, с добрыми дырявыми улыбками, и с
колен у них раскатывались по полу блеклые, в бородавках и родинках, дешевые
яблоки. Собрав кое-как в линялый полиэтиленовый пакет некрасивые фрукты -
впечатление было, что не все, - Антонов уходил от униженных благодарностей
на другой конец помещения; он столько думал о шестом этаже, сохранявшем свое