"Лев Исаевич Славин. По ту сторону холма " - читать интересную книгу автора

Но крюки словно сговорились не отставать от него. В городе много
строили, и всюду торчали ажурные ручищи подъемных кранов. Крюками,
изогнутыми как кисти рук, они хватали ящики с кирпичами, бадьи с раствором,
балки, бетонные плиты. Нарбутас никогда не замечал, что их так много, этих
железных ладоней, повисших в воздухе над городом. Измученный, забрался он в
старинные переулки. Здесь ничего не строили. Он углубился в тесную, как
расщелина, улицу Гедрио и побрел по лабиринту старого Вильно.
Закат еще не померк, но первые звезды уже загорались на узких полосках
неба над стенами старых домов. Тут было темновато, почти безлюдно. Идти бы
так вечно в этом полумраке, не привлекая ничьих взглядов и самому никого не
трогая, шагать без мыслей, без цели, не тревожа надломленного сердца.
Коленчатый переулок неожиданно вывел кузнеца на шумную улицу. Она была
налита доверху музыкой и машинным грохотом. Гудели автомобили, где-то
заливалось радио, мотоциклы проносились с пулеметным треском, в окнах
надсаживались патефоны. Люди сталкивались, расходились, смеялись, спорили,
толпились у витрин, где ослепительно трепетало голубоватое химическое зарево
газосветных ламп.
Ах, как любил прежде Нарбутас этот бойкий квартал, нескончаемое
снование прохожих, хлопающие двери пивных, смутный уличный гам, тонкие
силуэты женщин, казавшихся неотразимо прекрасными в этот сладко-томительный
вечерний час! Еще вчера, смыв с себя копоть и распустив по ветру цветастый
галстук, гулял он здесь, беспечный, счастливый.
Сейчас, с поникшей головой, кузнец тащился вдоль стен, мечтая об одном:
поскорее вынырнуть из этого веселого кипения жизни. Он все прислушивался к
чему-то внутри себя. Ему казалось, что он не может заглотать в грудь
достаточно воздуха. Он приложил руку к сердцу. Но, услышав его мягкие частые
толчки, тотчас отдернул ладонь. Сердце ужасало Нарбутаса своей
неподвластностью его воле. А вдруг этому самостоятельному существу наскучит
его однообразная стукотня и оно вздумает остановиться? Может быть, это
произойдет в следующую минуту, а?
Кузнец замер на месте и с пугливой мольбой повел глазами по сторонам.
Но никто не видит его, он стоит под кленом на краю тротуара, дерево прикрыло
его своей широкой тенью.
Кто-то рядом грубо выругался.
Нарбутас машинально повернул голову.
У ворот, прислонившись к стене, стояли три парня. Молчаливые,
неподвижные, с руками в карманах, они пренебрежительно оглядывали прохожих и
иногда отпускали им вслед издевательское или бранное словцо. Люди поспешно
проходили мимо, стараясь не смотреть на парней.
Нарбутас оперся о дерево. Ему показалось, что в груди у него что-то
стеснилось. Он зажмурился в тоскливом предчувствии: вот-вот она опять
вонзится в сердце, эта проклятая длинная игла. Ему чудилось, что он уже
чувствует ее холодное колкое острие.
Рядом кто-то сказал:
- Оставьте меня! Ну пустите же!
Девушка лет семнадцати, тоненькая, с косицами, уложенными вокруг
головы, с книжками в руках, видно, школьница, металась по тротуару. Один из
парней, посмеиваясь, не давал ей пройти. Это был стройный белокурый юноша,
хорошенький, с бледным и нежным лицом алебастрового херувимчика. Расставив
руки, он преграждал девушке дорогу: она направо - и он направо, она налево -