"Святослав Славчев. Крепость бессмертных" - читать интересную книгу автора

ростовщики, сильные мира сего, а дьявол, сатана, лукавый радуется мерзким их
деяниям, ибо деяния оные - дело сатанинского наущения.
Я слушал Лучиано и молчал. Вглядываясь в бледное его лицо, освещенное
лунным светом, я вспомнил наконец, что значит волгер. То были они - еретики,
богомилы*, разбросанные по свету, слова их западали в души униженных,
падших, заклейменных проклятьем. Их жгли на кострах, воздевали на дыбу,
вешали, но слова в отличие от людей нельзя было умертвить. Волгер по
странным законам языка означало болгарин.
______________
* Богомильство - еретическое движение на Балканах, возникшее в X
веке. Богомилы осуждали богатство, боролись против феодальной эксплуатации.
Основой их философских воззрений было представление о постоянной борьбе в
мироздании добра и зла. Богомилы активно участвовали в борьбе болгарского
народа против иноземного владычества. - Прим. переводчиков.

Не я принадлежал ему, а он мне, кровь от крови моих неведомых предков,
усеявших своими костями всю Европу, заронивших в души зерна справедливости и
братства. Лучиано принадлежал мне, и я никому его не отдам.
Я слушал и молчал. Порою мне трудно было его понять. Он говорил о
людях, которых я никогда не знал, о местах и событиях, мне неведомых, о
ночах и дорогах, о тайных сборищах, о смерти, следовавшей по его пятам, о
городах, красивых, как сказка. Какой-то грек из Венеции приютил его у себя,
выучил искусству выплавки золота, а главное, тайному ремеслу приготовления
ядов.
К золоту Лучиано не влекло, а по части приворотных зелий и отрав он кое
в чем превзошел своего учителя.
Мне было странно слышать откровения заклинателя о страшном его ремесле.
Оказывается, любой яд, любая отрава были для него всего лишь орудиями мести
за поруганное прошлое, средствами расплаты. Он знал наперед: сей господин
отдаст богу душу скороспешно, терзаемый видениями преисподней, а оный начнет
беспомощно чахнуть, хиреть, покуда не изведет близких нытьем и желчными
попреками, прежде чем предстать пред горнилом преисподней. Сама по себе
смерть - ничто, каждый умирает. Но чувствовать, что умрешь именно ты, но
замечать, как люди, даже любившие тебя, теперь уже жаждут твоей смерти и как
друзья и враги тайком готовятся к твоим похоронам, - пред такой земной
расплатой меркнут призрачные угрозы адских мук.
Так Лучиано возвысился над жизнью и смертью.
Не мудрено, что курфюрсты и епископы начали оспаривать его друг у
друга. И каждый старался заполучить кудесника навсегда. Теперь пристанищем
Лучиано стали зарешеченные кельи. Господа покупали и продавали его как
товар, покуда он не оказался в замке, там, На соседнем холме. От него
домогались секрета философского камня, дабы обращать медь и олово в золотые
слитки, и потому как он все тянул и тянул с философским камнем, ему
провозвестили: к такому-то сроку либо злато, либо голова с плеч долой. И
тогда в отчаянии он позвал меня - ведь дьявол нипочем не оставляет своих
слуг.
В ту же ночь мы скрепили наш союз договором.
- Согласен! - шептал Лучиано. - Будь проклят, исчадие ада, я согласен!
И не я буду каяться потом, а ты, лукавый!
Каяться? Мне? Ошибаешься, брат алхимик...