"Валериан Скворцов. Сингапурский квартет " - читать интересную книгу автора

- Я еще хотел сказать... В Москве умер Петраков. Его помощник
Себастьяни отстранен от серьезных дел. Отправляют на отсидку к нам в их
холдинговом представительстве. Об этом сообщил мой крот в их банке на
Смоленской. Крот напоминает, что Себастьяни с дурным характером. Крот
сообщает, что экономическая контрразведка в Москве проявила интерес к
Себастьяни. Если необходимо, есть возможность подогреть этот интерес. Ты
меня понял, Джеффри?
Странные, непредсказуемые, алчные и завистливые в денежных делах
русские, подумал Джеффри. Пусть даже Петраков и этот его помощник положили
по кушу на счета в Швейцарии - что тут плохого? Странные моральные ценности,
благоприобретенные при коммунизме. Зачем в таком случае ключевые посты в
банке? Конфуцианское представление об идеальном управляющем. Россию напрасно
считают европейскими задворками. Она - задворки азиатские.
- Фамилия этого человека произносится Севастьянов, - сказал Джеффри в
трубку.
И с легким отвращением подумал, что больно уж далеко простираются
кротовьи ходы его второго хозяина.

3

- Почему вы решили, что выбранное поприще - ваше призвание?
Так спросил в приемной комиссии финансового института преподаватель,
читавший научный коммунизм. Профессионалы стеснялись выспренних вопросов. Но
именно на этом вопросе Севастьянов почти засыпался. Что вас побудило стать
паровозным машинистом?
В 1951 году отец, уволенный из армии кавалерийский сержант, преподал
Левушке первый урок взаимоотношения с необычной вещью - деньгами. Мать
нахваливала ему сына, который, на удивление соседям, приносил ей в больницу
мед, масло, белый хлеб и однажды шоколадку. Окрыленный похвалой,
Севастьянов, носивший тогда другую фамилию, вытащил из-под матраса, на
котором спала мать, шесть перетянутых проволокой пачек, всего шестьсот
восемь тысяч рублей, и в придачу три нераспечатанных колоды трофейных, как
тогда говорили про все иностранное, игральных карт, купленных у пленных
венгров. Отец, забывший от удивления снять второй сапог, выпорол
Севастьянова узким, вдевавшимся в галифе ремнем. В школе за партой Лева не
сидел, а изображал вопросительный знак, поддерживая зад на весу
полусогнутыми онемевшими ногами. Все знали, что он - поротый. Но никто не
посмел смеяться. Из-за отца. Отец вытащил всю кучу денег вместе с картами на
балкон и, полив керосином, сжег.
А ведь эти деньги пришли к тогдашнему не-Севастьянову не так уж легко.
Поднаторев в военных пионерских играх, они с Велькой, подобрав отряд из
одноклассников-переростков, по причине войны отставших в учебе на два, а то
и три года, держали под контролем кассы кинотеатров "Родина", "Победа" и
"Строитель", а также входы в две бани. Особенно большой куш взяли, когда в
"Строителе" пустили "Дети капитана Гранта". Скупили билетные книжки и
перепродали штучно по пятикратной цене. Распарившимся после бани подсовывали
мороженое - снег, облитый сахарином. За клубом в зарослях крапивы вытоптали
площадку, где крутили рулетку. Играть приходили и фраера, и блатные "в
законе". Когда случалась разборка, дрались беспощадно, брали числом и
сплоченностью.