"Лев Скрягин. 300 катастроф, которые потрясли мир" - читать интересную книгу автора

матросам о неполадках в машине. В свою очередь матросы доверительно
передавали эту "профессиональную тайну" пассажирам, а те, ничего не смысля в
устройстве паровых машин, стали думать, что таинственные подшипники, о
которых так много говорят, "каждую минуту могут вспыхнуть".
В те годы паровые двигатели были новинкой техники, "чудом века", они
внушали людям больше страха, нежели восхищения. Одна только мысль о том, что
внутри деревянного судна день и ночь в огромных топках горят костры, уже не
давала пассажирам пароходов спокойно спать. Перед паровой машиной трепетали
и пассажиры "Амазонки".
Гревшиеся подшипники можно было охладить только остановкой паровой
машины, и каждая такая остановка вызывала у пассажиров большую тревогу. То и
дело они посылали к капитану Саймонсу своих делегатов, которые требовали
возвращения в порт "для исправления подшипников". Если капитан имел все
права бесцеремонно расправиться с подобными делегатами от команды своего
судна и даже наказать "смутьянов" линьками, обвинив их в подстрекательстве к
мятежу, то с делегатами от пассажиров он вынужден был обращаться вежливо.
Саймонс принимал их у себя в каюте, терпеливо выслушивал и на все их
опасения отвечал: - Корабль столь же безопасен, как и ваш дом. Ну и что из
того, что в машине греется то один, то другой подшипник? Все это чепуха!
Возвращаться из-за такого пустяка - никогда! "Амазонка" спешит на запад!
Саймонс действительно считал это недоразумение с подшипниками чепухой.
После длительных и бесплодных объяснений с пассажирами бронзовая
физиономия морского волка начинала наливаться кровью, капитан вставал со
своего кресла и ревел: - Корабль идет своим курсом, и точка! Прошу вас,
господа, оставить меня в покое!
Юго-западный шторм тем временем не унимался, и "Амазонка", неся лишь
штормовые паруса и продвигаясь вперед переменными галсами, шла под парами.
Машина с перегревшимися подшипниками работала без остановки уже 36 часов. К
вечеру 3 января пароход почти достиг Бискайского залива, где шторм
свирепствовал с еще большей силой. Тяжелые волны разбивались о форштевень
корабля, их брызги долетали до верхушки трубы. Время от времени самые
большие волны всей своей тяжестью вкатывались на носовую палубу корабля и с
шипением белым бурлящим потоком уходили в сторону кормы. В снастях свистел
ветер. "Амазонка", зарываясь своими огромными колесами в волны, медленно шла
навстречу урагану.
Около 3 часов утра в воскресенье, 4 января, второй штурман "Амазонки"
Трюуик, который нес ночную вахту на открытом ходовом мостике между кожухами
гребных колес, отошел за трубу "перевести дух" после обрушившейся на пароход
большой волны. Завязывая крепче штерты своей зюйдвестки, моряк увидел то, от
чего сердце бешено застучало. Из светового люка машинного отделения, что был
за дымовой трубой, вырывались оранжевые языки пламени. Штурман позвал
вахтенного матроса и послал его выяснить, что случилось в машине, и
немедленно разбудить капитана.
Прибежавший на мостик капитан Саймонс объявил по судну пожарную тревогу
и приказал закрыть все двери салонов и коридоров, чтобы пассажиры не вышли
на палубу. В машине ничего нельзя было разглядеть: черный едкий дым заполнил
весь машинный отсек корабля. Где-то внутри полыхало пламя. Четвертый механик
Стон хотел остановить машину, но из-за огня и дыма не мог к ней
приблизиться. Когда из каюты прибежал старший механик, пламя уже охватило
всю машину. Все, кто находился в машинном отделении, вынуждены были искать