"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу автора

кофточке со складками на груди, с широким, оборочкой, краем, выпущенным
поверх юбки, она больше походила на фабричных девчат, чем на селянку. Ни
намиста, ни расшитой сорочки, ни лент - ничего, что в представлении Тимоша
связывалось с образом села и Украины. И тогда он подумал пренебрежительно:
"Подгородняя!"
Приезд Прасковьи Даниловны, порученное дело принесло новое в Моторивку,
нарушило размеренный распорядок. Главным теперь стало переданное Даниловной
поручение, отодвинув все прочее на задний план. Особенно важным было это для
Тимоша - он вновь обрел утраченное доверие, утраченную связь со своим
рабочим делом, его вновь призывали к деятельности.
Все мысли его теперь были направлены только на одно: во что бы то ни
стало оправдать это доверие, вернуться в семью Ткачей, рабочую семью.
С нетерпением ждал он назначенного дня; военный городок, который и
раньше привлекал его внимание, теперь стал основной его заботой.
"Что там за люди? Почему потребовалась связь с ними, связь с казармами,
солдатами, маршевыми ротами? Значит, обстановка в городе, на заводах, в
стране такова, что подобное общение рабочих и солдат стало насущным".
Прасковья Даниловна сообщила, что фронт разваливается, недовольство
рабочих достигло предела, что питерские рабочие отказались поддерживать
военно-промышленные комитеты и оборонцев, выступают против хищнической войны
и царя. Однако она говорила об общем положении, которое и без того было
известно Тимошу.
А его теперь волновало то непосредственное, в чем он мог и должен был
принять участие.
Что делать? Что делать сейчас ему, окружающим, его друзьям - всем!
Передать листки, повидаться с нужным человеком - все это казалось слишком
незначительным в сравнении с тем, что происходило вокруг, что совершали
другие. Однако, наученный горьким опытом, он не склонен был легкомысленно
относиться к малому. Он отправился в военный городок, повидал нужных людей,
наладил знакомство с Хомой Мотора, выполнил все это с безукоризненной
точностью. Внимания и сил потребовалось больше, чем он предполагал, - здесь,
в Моторивке, в сельской обстановке все было и проще и в тысячу раз сложнее,
чем на заводе, - все было на виду, а поведение чужака тем более. Но к
племяннику тетки Мотри уже привыкли; с легкой руки Одарки никто его уже не
величал иначе, как Тимошка Мотора. А главное, руки его кругом были нужны,
рабочие руки раскрывали перед ним все ворота и двери. Сам староста, хоть и
не особенно доверялся жирным печатям и чахотке, тем не менее благоволил к
Тимошу, учитывая укрепленную его руками повитку, доставленные из лесу дрова,
заново переброшенную крышу сарая. И дочка его Палажка, или по городскому
Пелагея, одобряла трудолюбие и нравственное поведение молодого человека и не
раз уже заводила с ним серьезные разговоры.
- А вы "Ой-ру" танцуете? А что теперь танцуют? Привезите мне монпансье
из города. У нас так скучно зимой. Если б не война, я была б уже
гимназисткой.
"Черт бы тебя подрал", - думал Тимош и отвечал любезно:
- С удовольствием!
И так же неохотно, только для того, чтобы не нарушать доброе соседство,
согласился выполнить просьбу Матрены Даниловны.
- Помоги Любке Моторе с дровами управиться. Сейчас не привезешь -
уборка начнется. А там - дожди. У нас тут в гору по глине не вытянешь.