"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу автораСавву Кудя, и тот, не задумываясь, бросил токарный ради доходной штамповки и
так же, не задумываясь и легко, бросил штамповку ради токарного, когда механический превратился в снарядный и принялся обтачивать шрапнельные стаканы. Люди, подобные Растяжному, Савве и Женьке, заметались, теряя голову, - всех манила оборонная копеечка; Телятников каждый день обивал пороги главной конторы, умоляя перевести его на станок. Вскоре Тимош получил уже свое самостоятельное место. Работа была несложной, всю подготовку штампов и наладку станка выполнял наладчик. Тимошу оставалось только равномерной быстро, - непременно быстро, - подавать на станок железную полосу и нажимать педаль: нажал - деталь, еще нажал - еще деталь. Так и пошло новое слово: жми, нажимай. Одна за другой сыпались детали в ящик. Разнорабочие - такие же мальчишки и подростки, каким еще вчера был Тимош, - подхватывали детали, ссыпали в большие погрузочные ящики, заколачивали, окантовывали и гнали на фронт. Станок Тимоша выбивал пряжки и пуговицы для штанов, но и это было оборонной работой, и всякий раз, когда деталь падала в железный ящик, он слышал звон оборонной копеечки. Где-то умирали люди, горели города, двигались эшелоны и полки. Но думать, об этом тут, на заводе, за станком, ни Митьке, ни Савве, ни Тимошу было некогда. Да и других уже охватывал угар, переползал от станка к станку, дурманя людей, отравляя душу. - Давай-давай! И только ночью, когда отдыхало утомленное бешеной работой тело, проклиная жизнь, хозяев и самих себя. В первую же получку Женька стал донимать Тимоша: - Пойдем к девочкам. - Да ну тебя! - Не пойдешь? - Отстань, говорят. - Не прикидывайся, Все знают, что бегаешь. Сам глазки опускаешь, а бегаешь. Тебя видели. - Пошел вон! Но Женечка не отошел. - Послушай, - приставал он, - неужели ты можешь без девочек? - А неужели ты можешь таскаться по всяким? - Зачем по всяким, - обиделся Женечка, - надо проверять... К девочкам Тимош не пошел. Но в "Тиволи" он был, шансонеток слушал, в магазине "Любая вещь" тоже был, купил бумажную манишку, совершенно не нужную ему, которую потом ни разу не надел, и ненужную булавку из американского золота. Деньги звенели в его кармане, верней, не звенели, а хрустели - пошли уже в ход новенькие военные кредитки; побежали по рукам, наводняя рынок, теряя цену, бумажки. Все мысли и чувства отходили на задний план, все вытеснял бесконечный поток военных деталей, военный заказ, грохот штамповального станка, сутолока оборонной лихорадки. Тимош втягивался в эту сутолоку, отрава большого заработка захватывала уже и его. Он выгонял в месяц больше любого заводского |
|
|