"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу автора - Смотрите, сынок Руденко к нам пожаловал.
Так и промаялся до рассвета. Сквозь сон расслышал пронзительный заводской свисток. Вскочил - темно, все еще спят. Собрался, краюху хлеба схватил и к первому гудку был уже на проходной. Никто и не думал встречать его, никто не окликнул сынка Руденко, никто даже внимания не обратил - Руденко, так Руденко, мало ли Руденок на свете. - Забыли про отца, - насупился Тимош. Однако не все забыли про Руденко, механик литейной, в которую определили Тимоша, отличался в некоторых случаях великолепной памятью. Работал он раньше на паровозном, потом, напуганный недовольством рабочих, вынужден был перейти на шабалдасовский. Едва Тимош переступил порог литейни, мастер подозвал к себе новичка: - Нечего тебе делать в дворовой бригаде. Будешь при конторе. Тимош не сразу понял, чем это грозит. Он все еще мечтал о станке. Однако у механика был свой план насчет Руденко: печурки в конторе, кокс, метла, ящики с мусором, литье для кладовой - старший, куда пошлют. У Тимоша сразу оказалось сто начальников. Механик - начальник, табельщик - начальник, кладовщик - начальник, конторская прыщавая крыса - и та начальник. Кинет с верхней площадки картуз - подыми. Бросит алтын - беги в лавочку за огурцами. Парню скоро шестнадцать, а он на побегушках, и каждый в морду плюет. Дома спросят: - Ну, как, Тимош, на заводе? - Ничего, - и забьется в угол. Однако больней всего было равнодушие окружающих, равнодушие своих же "Что за люди собрались на этом проклятом шабалдасовском?" - угрюмо думал Тимош. Все они казались ему на один лад, безразличными и одинаковыми, забитыми нуждой, подавленными страхом потерять место. Однако мало-помалу научился он спокойнее, внимательнее приглядываться к окружающему, видеть жизнь по-настоящему, а не искаженной обидой и самомнением, видеть людей такими, как есть. Запомнился ему обыденный, незначительный случай. Был в литейне старик шишельник Степан Степанович, маленький, седенький - короткая щетинистая бородка порыжела, куцый кожушок, подпаленный, заплатанный сверху донизу, под рукавом заплаты отрываются и висят. Забитый, сутулящийся, простуженный, безответный - он более походил на запечного деревенского старика, чем на мастерового. Но работал отлично, никто лучше формовочную землю не знал, не только свое дело безукоризненно выполнял, но еще и формовщикам помогал советом, а то и мастера надоумит при отливке новых деталей. Вечно он, сгорбившись, согнувшись в три погибели, копается, головы не подымет, как мужик в земле. Не видит, не слышит, не знает ничего, кроме работы. Дни и годы проходят мимо, а он все такой же седенький, все такой же тихонький, спорый. Однажды механик налетел на Тимоша - вакса ему потребовалась. А мальчишке, как говорится, дошло уже до края, стоит, голову упрямо опустил, с места не сдвинется. - Ну! Молчит Тимош. - Ну, что молчишь? Или недоволен чем-нибудь? Не поднимает головы парень. Сверлит его глазами механик, не знает, с |
|
|