"Николай Сказбуш. Октябрь " - читать интересную книгу авторадалеком, но теперь готов был упрекнуть девушку в кощунстве. Неожиданно
шевельнулась неприязнь: если у нее есть что-то святое, зачем так легко топчет свою веру! Вера - есть вера, в конце концов. Тимош взглянул на ее маленькие чистые детские руки - нет, они не могли быть кощунственными, у нее была какая-то своя правда. Он не отбросил подаренный томик. - Теперь мы всегда будем вместе, - проговорила она, - вы будете ждать меня. 3 Потянулись дни, самые томительные и самые счастливые - никогда еще не было таких пламенных рассветов, таких задумчивых вечеров, таких душных ночей, такой тоски и страха, что он не увидит ее. Не верилось, что ее нет в городе, непонятно было, что город мог жить, дышать, дымить трубами, звенеть трамваями, грохотать поездами - без нее. С горечью думал о недоступном училище, о заброшенных учебниках. Накидывался на книги, зубрил, клялся, что теперь добьется, достигнет всего. Все должно быть хорошо, отлично; сапоги, хата, улицы города, весь мир, вся жизнь. По ночам он мечтал, жизнь представлялась героической, прекрасной, а утром ужасался проклятой нищете, безысходным злыдням. Боялся взглянуть на себя в зеркало и с ненавистью думал о Крыме. Когда кто-либо совершенно случайно произносил ее имя в присутствии Тимоша, он вздрагивал и краснел, как девчонка; с этим именем он засыпал и солнце, - непонятно, как мог он раньше жить, дышать без нее. Порой Тимош готов был исповедовать ее, как веру, перед всем миром, открыто, сражаться за ее честь в смертельном бою, или хотя бы схватиться с соседскими парнями. Потом внезапно затаивался, прятал свое чувство от всех, от самого себя. Прасковья Даниловна поглядывала на него с тревогой, украдкой прятала книги и с нетерпением ждала, когда заводской гудок позовет младшенького. Еще задолго до выхода на работу Тимош привык различать шабалдасовский заводской гудок, угадывал его в десятке прочих - резкий, пискливый, похожий на свисток паровоза, и уже сам этот въедливый пискливый окрик вызывал в нем чувство досады - все не как у людей, завод - не завод! С горечью прислушивался он к могучему, басовому призыву паровозостроительного, с уважением склонял голову набок, когда раздавалось бархатистое "фа" паровозоремонтного - вот это заводы! Последнюю ночь он провел беспокойно, никогда еще так не жалел, что бросил учение, - будто от живого тела кусок оторвали! И завод манит, и копейку свою хочется заработать, - шутка ли в приймах всю жизнь прожить. Только вздремнет, а перед глазами первая получка так и горит, - спит, не спит - не знает, потом все расплылось и осталась только мысль об отце. ...Вот подходит Тимош к заводским воротам, а на проходной уже толпится народ, и он слышит, шепчутся люди: - Смотрите, смотрите - сынок Руденко пришел! А навстречу рабочие. - Здоров, Тимош! Появился в цехе, и там праздник: |
|
|