"А.Скалдин "Странствия и приключения Никодима Старшего" (доревол. проза) [H]" - читать интересную книгу автора

дьяволиаде. И только на последней странице мы понимаем смысл предсказания
о "надвигающихся собы-тиях", при которых уже не только Никодим, но и целая
страна станет игралищем бесовских сил. М. Булгаков в сво-ем романе
проницательно интерпретировал уже случившее-ся в его стране. Скалдин же в
одном из подтекстов своего романа показал сущность надвигающейся
российской ката-строфы.
Вадим КРЕЙД
Вступление
Старый ипатьевский дом, где обычно весною и ле-том жила их семья, стоял
среди лесов и полей на горе, на берегу широкого озера, часах в десяти езды
по железной дороге от Петербурга. Густой запущенный лес укрывал дом и
расположенные близ него службы;
только к озеру светлело небольшое чистое простран-ство, да само озеро
уходило широкой гладью, такою широкою, что другого берега его не было
видно - как море.
Лес этот, древний и непроходимый, тянулся на боль-шие пространства, но,
подходя к озеру, прорезался -пашнями и сенокосными полянами, становился
все живописнее и живописнее и особенно был красив на крутых озерных
берегах.
Имение устраивали деды понемногу, а дом усадеб-ный был воздвигнут славным
зодчим времен Алек-сандра Благословенного. Из прадедовских, впослед-ствии
разломанных, хором перевезли в новый разную мебель, и доселе она заполняла
комнаты, рядом с бо-лее поздними вещами, поставленными сменявшимися
поколениями.
Дом состоял из двухэтажной башни с большими окнами в первом этаже и малыми
во втором и двух крыльев с колоннами; крылья охватывали вершину холма с
цветником - будто огромная птица села на крутизне берега и глядела
неподвижно за озеро. По вечерам ее грудь и крылья загорались рубинами; в
ок-нах отражалось пламя заката.
Весною, к которой относится начало моего пове-ствования, в доме переменили
старые полусгнившие рамы и не успели еще окрасить новые. Поэтому боль-шая
часть портьер и занавесей была снята, а свежее сосновое дерево
распространяло в комнатах сильный запах под горячими солнечными лучами,
проникавши-ми в дом сквозь курчавые верхушки сосен и топивши-ми по каплям
смолу из рам.
Мебель и украшения в доме воскрешали времена всех царей и цариц, начиная с
Петра Великого и кон-чая Николаем Павловичем, в одной комнате радовала
глаз и удивляла вдруг обивка чудесной материи, в ри-сунок которой забытые
люди вложили очарование не нашего времени; в другой неизменно звучали
куранты, из года в год, уже более столетия, торжественно и повелительно,
навсегда подчинив дом своему поряд-ку; в вестибюле два бронзовых гения
перед широкой мраморной лестницей взмахнули некогда длинными крыльями,
затрубили в узкие длинногорлые трубы и, затрубив, так и застыли на
восьмиугольных каменных постаментах...
Тяжелые занавеси синего бархата висели на окнах столовой - того синего
цвета, который так близок к цвету неба в ясный и жаркий полдень; из-под
них выступали на половине окна другие легкие занавески пенными волнами
белого шелка.
В обширном зале издавна, по обычаю рода, плот-ный шелк наглухо закрывал
окна и днем и ночью, чтобы солнце туда не проникало. Днем там горела