"Сергей Синякин. Время Апокалипсиса" - читать интересную книгу автора

положения риз. Так как пить будем, сын мой?
Отец Николай сам годился Ворожейкину в сыновья, однако сан обязывал к
солидности. Ворожейкин еще раз прислушался к своему организму, но особых
неполадок в его работе не обнаружил. Разве что кровь по жилам побежала шибче
да жаром щеки обдало.
- Конечно, во славу Божию! - сказал он.
- Вот это по-нашему! - одобрил Дима Кононыкин. - Помню, в девяносто
пятом... Сидим в аномалии. Ночь. Костер. Уха закипает. Приняли, значит,
"Завтраком туриста" загрызли, а тут выплывает из тумана... НЛО не НЛО, а
огромное что-то лезет, рогатое, как пришелец. Антенны, видимо. И звук
издает, как уэллсовский марсианин! - Дима приподнялся и живо изобразил: -
М-муу! Му-уу! М-мум-м!
- Так это ж корова, наверное, была, - с крестьянской смекалкой заметил
отец Николай. - Точно так она, зараза, и орет! Сам слышал!
- Сам ты корова! - обиделся Кононыкин. - Что я, коров не видел?
Инопланетянин это был, мы его даже сфотографировали, а на следующий день
пленку проявили - чистая, блин!
- Надо было колпачок с объектива снять, - снова не удержался отец
Николай, полой черной рясы вытирая вспотевшее лицо.
- Ну, знаешь! - взвился Кононыкин.
- Всяко бывает, - примирительно сказал Ворожейкин. - Вот мы во
Вьетнаме. С командного пункта передают координаты низко летящей цели.
Готовимся к стрельбе. Сами понимаете, "Кубов" тогда не было, но все равно
поймали. Ведем... По отметке на "фантом" или Б-52 вообще не похоже, что за
черт? Дали залп, тут нас, значит, и накрыло ответным огнем. Из батареи лишь
я да прапорщик Петренко и уцелели. Смотрим мы с ним, а над нами не "фантом",
диск парит. И огоньки у него по периметру помигивают. Тут уж ничего не
скажешь, натуральнейший НЛО, как его Мен-зелл описывал... А ребят к жизни
уже не вернешь. - Он погрустнел, налил себе из трехлитровой банки
"томатовки", выпил залпом и торопливо закусил соленым помидорчиком. - Эти
контакты нас до добра не доведут. Космос - среда агрессивная. Лучше бы
человечеству с братьями по разуму вообще не сталкиваться.
- Вы что, в гуманистические идеи не верите? - вскочил с места
Кононыкин. - Не может высокоразвитая цивилизация быть агрессивной! Разум по
своей природе добр и созидателен!
В ответ Ворожейкин многозначительно поднял на уровень груди
искалеченную руку.
- Что вы мне в нос свои грабли суете? - возмутился Кононыкин, цыплячье
вытягивая шею. - Вы еще хорошо отделались! Это ж додуматься надо было -
ракеты по высшему разуму пускать! Они еще по совести поступили, другие бы
вас вообще на молекулы расщепили!
- А где же был их гуманизм, Дима? - мягко спросил Ворожейкин. -
Пожалели бы нас, глупых и отсталых. Что ж сразу расстреливать?
Отец Николай пошевелился, пригладил обеими руками короткие волосы.
- Я так понимаю, - внушительно пробасил он. - Положено тебе там,
скажем, американцев сбивать? Сбивай за милую душу! А на высшее божество
нечего руки свои поднимать. А если он тебя молнией за это карает, так ведь
за дело же! Грешен, значит, помыслами и делами своими! А не греши! - И он
пристукнул по столу, словно и был тем самым божеством, на которого по
невежеству поднял руку Ворожейкин.