"Сергей Синякин. Время Апокалипсиса" - читать интересную книгу автора

которых лишь чудом не появлялись цыпки. Ходил Кононыкин в одном и том же
обвисшем джемпере и вечно неглаженых брюках. Разумеется, что его ботинки не
видели сапожного крема со дня их изготовления на обувной фабрике, коия, судя
по некоторым признакам, была детищем шкодливого российского ума.
Летающие тарелочки Кононыкин тоже считал космическими кораблями, но в
отличие от Ворожейкина полагал, что все они имеют земную базу, расположенную
в таинственной тибетской Шамбале.
Говорил Кононыкин быстро и напористо, глотая окончания слов и помогая
себе руками.
Третий уфолог, прибывший в Россошки, был человеком весьма необычным. И
дело тут не в том, что носил он черную рясу и истово молился по каждому,
казалось бы, самому незначительному поводу. В конце концов, у нас в стране
свобода совести, и каждый волен веровать, во что пожелает. Но в том было
дело, что проявления христианской набожности третьего уфолога, которого
звали отцом Николаем, в миру Николаем Васильевичем Чумаковым-Мезазойченко,
служили чисто внешней атрибутикой. Было священнику-уфологу лет около сорока,
и верил он в Будду, в Магомета, в Зевса и Юпитера, в Иегову и Христа,
почитая их всех, вкупе с большой группой языческих божеств, проявлением
одного и того же единственного божества, имя которому Осмос, а
местонахождение - бесконечность. В силу этих обстоятельств отец Николай
верил в реинкарнацию, в возможность достижения нирваны, в подземное царство
и в неизбежное пришествие Антихриста. Летающие тарелочки отец Николай
полагал проявлением астрального мира. Голова отца Николая была так плотно
забита подобной чешуей, что он всерьез верил в неизбежность Страшного Суда,
а потому полагал события в Россошках преддверием оного, тем самым
Апокалипсисом, что описывал апостол Иоанн на острове Пат-мос. Более того,
расшифровывая записи Нострадамуса, отец Николай относил начало Апокалипсиса
к концу XX века, а именно к 19 июля 1999 года, когда с небес "явится великий
король устрашения". Помимо уже упоминавшейся черной рясы, отец Николай
отличался статью фигуры, которой, впрочем, была присуща некоторая полнота,
короткой "крутой" стрижкой и живыми черными глазами жулика и казнокрада.
Говорил отец Николай гулким, по-волжски окающим басом и все время сыпал
цитатами из Библии и других религиозных источников, которые изучал в
семинарии.
В россошинском Доме колхозника уфологов поселили вместе. Между ними
разгорелись неизбежные споры, которые не могли не сопровождаться принятием
"тома-товки", способствовавшей живости воображения и плавности речи.
Ворожейкин некоторое время от принятия "томатов-ки" отказывался,
ссылаясь на травму, полученную при отражении агрессии инопланетного НЛО во
Вьетнаме, но Дима Кононыкин и отец Николай так сладко крякали после каждой
очередной дозы и так были изобретательны в спорах, что в один из вечеров
Ворожейкин не выдержал, махнул рукой в черной перчатке и спросил отца'
Николая, как Библия относится к выпивке.
- Одобряет, - сказал отец Николай. - В псалмах Псалтиря так и сказано:
пью ендовой, пью полной мерой, пью во славу Божию!
- А в чем различие? - поинтересовался Ворожейкин, проглотив содержимое
стаканчика и опасливо прислушиваясь к состоянию организма.
- Ну, ендова, - со знанием дела объяснил отец Николай, - это, само
собой, сто граммов. Полная мера - это двухсотграммовый стакан.
Соответственно, принять во славу Божию - значит набраться, так сказать, до