"Сергей Синякин. Монах на краю земли" - читать интересную книгу автора

телескопа даже случилась маленькая потасовка. Потасовку прекратил
прибежавший на крики физрук, который, к неудовольствию подростков,
единолично завладел окуляром телескопа и долго обшаривал небеса в поисках
металлической блестки.
Аркадий Наумович смотрел на все эти страсти из окна, внешне оставаясь
спокойным, но душа его была переполнена бешенством и отчаянием. Однажды
узаконенная ложь разрослась, перешагнула все видимые и невидимые барьеры и
стала претендовать на звание правды.
В какой-то момент Штерну показалось, что он сошел с ума. Чтобы обрести
утраченное душевное равновесие, он полез в сервант. Спичечный коробок был на
месте, и под спичками по-прежнему лежал уже окаменевший кусочек хлебного
мякиша. Аркадий Наумович торопливо принялся ковырять мякиш и успокоился
только тогда, когда комнату залил ровный ясный чуть голубоватый свет.
Удостоверившись, что все на месте, Штерн долго сидел на стуле, разглядывая
голубое зарево, и опомнился только тогда, когда услышал громкие голоса
запаниковавших соседей. Пугливо озираясь и кляня себя за беспечность, он
спрятал источник свечения в свежий мякиш, уложил его в коробок и накрыл
сверху спичками. Аркадию Наумовичу было искренне жаль обаятельного молодого
человека, смотревшего сейчас на читателей с газетных полос всего мира. Ясное
дело, что свою новую роль этот молодой человек играл не для собственного
удовольствия и не по своей прихоти. Это был приказ партии, а приказы партии
всегда выполняются, даже если для их осуществления надо положить жизнь.
Собственно, ведь и многолетнее молчание самого Аркадия Наумовича Штерна было
вызвано тем же приказом, подкрепленным соответствующей угрозой компетентных
служб. "Так надо Родине", - говорила, партия, и они летели в небеса на
ненадежных и смертельно опасных воздушных шарах и стратостатах. "Так нужно
Родине!" - сказала партия, и они перестали летать и молчали, скрипя зубами,
когда полеты в небесах на все тех же воздушных шарах и стратостатах
предавали анафеме. Странное дело, всегда находился тот, кто знал лучше
других, что именно нужно Родине в тех или иных обстоятельствах!
"Заправлены в планшеты космические карты / и штурман уточняет в
последний раз маршрут. / Давайте-ка, ребята, закурим перед стартом, / у нас
еще в запасе четырнадцать минут!" - звучал на волнах радиоприемников
баритон знаменитого певца. Возмущение требовало немедленного выхода, и Штерн
не выдержал. Он выскочил в коридор, набрал номер телефона, по которому
никогда не звонил и который тем не менее был словно высечен в его памяти, и
стал ждать ответа. Номер этот был указан в поздравительной открытке,
пришедшей Штерну четыре года назад. На открытке не было почтовых штемпелей,
а почерк он узнал сразу. Трубку взял Урядченко. Они не виделись двадцать
четыре года, последний раз случайно встретились во Владимирской тюрьме, но
поговорить бдительные надзиратели так и не дали.
- Слышал? - поинтересовался Штерн, не представляясь. Осторожность
была глупой, Урядченко даже хмыкнул в трубку.
- Не только я, - сказал он. - Весь мир слышал.
- Ложь, произнесенная громко и тысячекратно, более похожа на правду,
чем правда, произнесенная однажды и шепотом, - сказал Штерн. - Кто же
услышит шепот?
- А ты не шепчи, - посоветовал Урядченко. - Здоровее будешь! Глупо
теперь шептать, сразу сумасшедшим объявят. Да и все это, может быть, не
такое уж вранье. Я прикидывал. Не веришь? Просчитай сам, мозги, надеюсь, в