"Сергей Синякин. Монах на краю земли" - читать интересную книгу автора

Никольский Николай Николаевич, старший научный сотрудник НИИ атмосферных
явлений. Вы - Аркадий Наумович Штерн, один из прославленных аэронавтов
тридцатых. Сам фотографию видел
- там Усыскин и Мамонтов, Минтеев, Урядченко, Хабибулин, Дроздов,
Новиков. Весь цвет, вся слава советской аэронавтики!
Он сыпал именами, а сам незаметно для Ланы настойчиво подталкивал
Штерна к дверям его комнаты, и растерявшийся от неожиданного визита Штерн
покорно впустил гостя к себе в комнату.
- Скромно живете, - заметил Никольский, цепко оглядывая жилище. - Но
уютно. И Ланочка у вас соседка замечательная, а уж Николай Гаврилович -
сущий военный теоретик!
"Гляди ты! - хмыкнул про себя Штерн. - Он уже со всеми
перезнакомился. Хитер хорек!"
Никольский меж тем уже бесцеремонно распоряжался в комнате. Достал из
неведомо откуда взявшегося портфеля и поставил на стол бутылку коньяка,
уложил в тетушкину хрустальную вазу румяные глянцевые яблоки и несколько
мандаринов, умело вскрыл коробку московских шоколадных конфет. Никольский
ловко открыл коньяк, разлил его по рюмкам и посмотрел на хозяина комнаты.
- Ну, за знакомство? - предложил он. Они выпили. Коньяк был терпким и
отдавал шоколадом. Такой коньяк Аркадий Наумович в своей жизни пил только
раз, после того, как полет Минтеева и Усыскина во время внезапно начавшегося
урагана, о котором не предупредили, да и не могли предупредить метеорологи,
закончился невероятной удачей. Профессор Тихомиров тогда привез прямо в
ангар бутылку еще дореволюционного коньяка "Шустовский", которым они и
отметили второй день рождения благополучно приземлившихся товарищей.
- А любопытство-то гложет? - подмигнул Штерну гость. - По глазам
вижу, что снедает вас любопытство. Зачем ты ко мне, товарищ Никольский,
пожаловал, что тебе надо от уставшего человека?
Штерн промолчал. Никольского молчание хозяина не смутило. Он снова
разлил по рюмкам коньяк и поднял свою:
- За взаимопонимание! Выпили за взаимопонимание.
- Как вы меня нашли? - спросил Аркадий Наумович.
- Вы знаете, элементарно, - Никольский ловко очистил мандарин и
бросил дольку в рот. - Мне попалась фотография, на обороте которой были
ваши данные. Я и послал запросы в адресные бюро Москвы и Ленинграда.
Минтеева я уже живым не застал, а с вами мне повезло.
- Так что же вы от меня хотите? - спросил Штерн.
- Взаимопонимания, - повторил Никольский. - Как я понимаю, ваша
научная школа разгромлена, почти все отбыли сроки в тюрьме и в настоящее
время от исследований отлучены. А наука не должна стоять на месте. Вашей
группой в свое время были собраны ценнейшие научные данные, которые волей
обстоятельств оказались под спудом и долгое время не были востребованы.
Пришло время вернуться к ним. Наука нуждается в вашей помощи, Аркадий
Наумович.
- Все, что мы обнаружили, имеется в отчетах, - пожал плечами Штерн.
- Боюсь, не смогу быть вам полезным.
- С отчетами получается какая-то неразбериха, - доброжелательно
улыбнулся Никольский. - Еще в тридцатых на них был наложен гриф
секретности, а перед войной все отчеты были затребованы наркоматом
государственной безопасности. Причем запрос подписал лично Лаврентий