"Лу Синь. Былое, Записки сумасшедшего (Повести и рассказы)" - читать интересную книгу автора

тропинки. Она успела принести жертву: четыре блюдечка с овощами и чашку с
рисом, и всплакнуть. Сожгла жертвенные деньги из фольги, села на землю и
застыла, будто в ожидании чего-то, а чего, она и сама не знала. Слабый ветер
трепал ее короткие волосы, ставшие совсем белыми с прошлого года.
На тропинке показалась женщина, тоже седая, в рубище. С измятой круглой
корзинки, когда-то, видимо, покрытой красным лаком, которую она держала в
руках, свисала нитка с нанизанными жертвенными деньгами. Женщина делала
два-три шага, потом отдыхала. Почувствовав на себе взгляд старухи Хуа, она
остановилась и начала переминаться с ноги на ногу. На ее мертвенно-бледном
лице отразился мучительный стыд. Наконец, решительно сдвинув брови, она
подошла к могиле по левую сторону тропинки и опустила корзинку на землю. Эта
могила была почти рядом с могилой молодого Хуа, их разделяла только
тропинка.
Глядя, как женщина расставляла четыре блюдечка с овощами и чашку с
рисом, как, плача, сжигала жертвенные деньги, старуха подумала:
"Значит, и у нее здесь похоронен сын".
Но вдруг женщина испуганно оглянулась, руки и ноги у нее задрожали.
Шатаясь, она попятилась, с ужасом уставившись на могилу. Боясь, как бы она
не сошла с ума от горя, старуха Хуа не выдержала, поднялась и шагнула через
тропинку.
- Не надо так убиваться. Пойдем отсюда, - тихо сказала она.
Женщина кивнула головой, не в силах оторвать глаз от вершины могилы, и
почти шепотом, запинаясь, проговорила:
- Погляди, погляди, что это там?
Старуха Хуа посмотрела в указанном направлении, но не увидела ничего,
кроме жалкого холмика из комков желтой земли, еще не заросшей травой. Но вот
она перевела взгляд повыше и тоже испугалась: там лежал венок из красных и
белых цветов.[4] И хотя зрение у женщин ослабело с годами, обе ясно
разглядели цветы. Их было немного, красных и белых, сплетенных в круг, не
пышный, но очень ровный.
Старуха Хуа оглядела могилу сына и другие могилы - лишь кое-где,
несмотря на холод, распустились мелкие голубые цветочки. Какое-то
безотчетное чувство пустоты и неудовлетворенности овладело ею.
Та, другая мать, подошла совсем близко к могиле и, пристально
вглядываясь в цветы, заговорила сама с собой:
- Откуда же они взялись? Сами расцвести не могли - у них нет корней.
Кто же был здесь? Дети сюда играть не прибегают. Родственники давно уже
перестали ходить.
Она постояла в раздумье, и вдруг из глаз у нее покатились слезы.
- Сын мой, Юй-эр, - произнесла она во весь голос, - ведь тебя казнили
невинного, несправедливо. Тебе этого не забыть, не одолеть свою скорбь. Ты
сегодня и подал мне знак? Явил чудо?
Но, оглянувшись вокруг, она увидела только черного ворона на голой
ветке.
- Я все поняла! Сын мой! Сжалься над теми, кто тебя загубил. Небу
ведомо все, и рано или поздно их ждет возмездие. Спи спокойно. Если же ты
здесь и слышишь меня, подай мне знак, пусть этот ворон слетит на твою
могилу.
Ветерок стих. Прошлогодняя трава выпрямилась, точно натянутая струна.
Каждая травинка, казалось, стонала, и слабый этот стон становился все тише,