"Лу Синь. Подлинная история А-кью (Клич - 11) " - читать интересную книгу автора

быть познатнее их". К тому же А-кью несколько раз бывал в городе и от этого
еще больше вырос в собственных глазах. Однако горожан он презирал за их
чудачества. Деревянное сиденье в три чи длиной и три цуня* шириной
вэйчжуанцы называли просто "лавкой", как и сам А-кыо, а горожане говорили
"скамья", - и он думал: "Неправильно говорят... вот чудаки!" Рыбью голову,
поджаренную в масле, вэйчжуанцы приправляли зеленым луком в полцуня длиной,
а горожане лук нарезали мелко, и А-кью опять думал: "Неправильно делают...
вот чудаки!" Однако вэйчжуанцы в его глазах были просто неотесанной
деревенщиной, не знающей света: ведь они понятия не имели, как жарят рыбу в
городе!
______________
* Цунь - мера длины, один цунь равен 3,2 см.

А-кью, с его "именитыми предками", высокими званиями, Да притом еще
"настоящий мастер", был бы, в сущности, почти "совершенным человеком", если
бы не кое-какие физические недостатки. Особенно неприятно выглядели
плешины - след неизвестно когда появившихся лишаев. Хотя плешины и были его
собственные, но они, по-видимому, ничего не прибавляли к его достоинствам,
потому что он запрещал произносить при нем слово "плешь", а также и другие
слова, в которых содержался какой-либо неприятный намек. Постепенно он
увеличил число запрещенных слов. "Свет", "блеск", а потом даже "лампа" и
"свечка" стали запретными. Когда этот запрет умышленно или случайно
нарушали, А-кью приходил в ярость, краснел до самой плеши и, смотря но тому,
кто был его оскорбителем, либо ругал его, либо, если тот был слабее,
избивал. Впрочем, избитым почему-то чаще всего оказывался сам А-кью. Поэтому
он постепенно изменил тактику и стал разить своих противников только
гневными взглядами.
Кто бы мог подумать, что из-за этой системы гневных взглядов
вэйчжуанские бездельники будут еще больше насмехаться над ним?
- Ху! Смотрите, свет появился! - в притворном изумлении восклицали они,
завидев А-кью.
А-кыо приходил в ярость и окидывал их гневным взглядом.
- Да ведь это же карманный фонарь, - продолжали они бесстрашно.
- А ты недостоин и такой... - презрительно отвечал А-кью, словно у него
была не простая, а какая-то необыкновенная, благородная плешь. Выше уже
упоминалось, что А-кью был чрезвычайно мудр: он мгновенно соображал, что
произнести слово "плешь" - значит нарушить собственный запрет, и потому не
заканчивал фразы.
Но бездельники не унимались, они продолжали дразнить его, и дело, как
правило, кончалось дракой. Со стороны могло показаться, что А-кыо терпит
поражение: противники, ухватив его за тусклую косу* и стукнув несколько раз
головой о стенку, уходили, довольные собой. А-кыо стоял еще с минуту,
размышляя: "Будем считать, что меня побил мой недостойный сын**... Нынешний
век ни на что не похож". И, преисполненный сознанием одержанной победы, он с
достоинством удалялся.
______________
* По китайским народным представлениям, у бедных волосы тусклые, а у
богатых - лоснящиеся.
** "Будем считать, что меня побил мой недостойный сын..." - Всякое
оскорбление старшего младшим, особенно отца сыном, рассматривается в