"Жорж Сименон. Маленький человек из Архангельска " - читать интересную книгу автора

рынке личностей: когда она с белозубой улыбкой шла, покачивая бедрами, лица
у всех прояснялись. О ее похождениях знали все. Однажды, когда ей было
шестнадцать, ее видели вечером лежащей с шофером в кузове грузовика.
- Привет, Джина, - бросили ей.
Тем, кому выпадало счастье переспать с ней, конечно, завидовали.
Пытались многие. Некоторые успешно. Никто не сердился на нее за то, что она
такая. Ей, скорее, были благодарны, потому что без нее Старый Рынок был бы
уже не таким.
- Джина и в самом деле уехала утренним автобусом? - спросил Ле Бук,
вновь садясь за столик. Так как Иона не отвечал, он принял его молчание за
согласие и продолжал:
- В таком случае она ехала с моей племянницей, дочкой Гастона, та
решила показаться другому специалисту.
Иона знал ее. У этой молодой девушки с приятным бледным лицом был
врожденный вывих бедра; когда она шла, ей приходилось выдвигать вперед
правую половину туловища. Ей было семнадцать лет. До двенадцати она
находилась в руках врачей, прописывавших ей самые разнообразные средства.
Раза два-три ее оперировали, но без видимого результата, так что к
пятнадцати она пролежала в гипсе в общей сложности год. Она была кроткая и
веселая; мать несколько раз в неделю приходила обменивать для нее книги и
тщательно выбирала их, из боязни, что какой-нибудь персонаж тоже окажется
калекой.
- Она уехала с матерью?
- Нет, одна. Джина составит ей компанию.
- Она возвращается сегодня вечером?
- Пятичасовым автобусом.
Значит, скоро станет известно, что Джина не ездила в Бурж. Что он
скажет Луиджи, когда тот придет требовать от него отчета? А Палестри
потребуют отчета, и серьезного. Они доверили ему дочь и считают, что он
должен за нее отвечать. Не имея возможности присматривать за ней, живя в
постоянном страхе скандала, Анджела повесила ее на шею зятю. В конечном
счете именно это она имела в виду, когда говорила о месте для дочери у
заместителя директора завода. Место, возможно, и существовало на самом
деле, но она выгодно этим воспользовалась. Даже теперь Иона был ей за это
признателен: жизнь его до Джины не имела никакого смысла, будто он и не жил
вовсе. Его только разбирало любопытство: что происходило тогда у Палестри?
Они, разумеется, спорили. Не оставляло сомнений и отношение к нему Фредо:
он, наверное, кричал на родителей, что они толкают дочь в руки старику. Но
Луиджи? Неужели он тоже предпочитал, чтобы лучше уж дочь шлялась, чем вышла
замуж за Иону?
- Похоже, лето будет жаркое. Во всяком случае, так пишут в календаре.
На будущей неделе обещают грозы.
Иона протер очки, запотевшие от дымящегося кофе, и несколько секунд
смотрел на солнце, как сова, моргая розовыми веками. Он редко снимал очки
на людях, сам толком не зная почему, - ведь он без очков себя не видел.
Просто у него появлялось ощущение неполноценности, как во сне, когда
вдруг оказываешься в толпе голым или в одной рубашке. Джина видела его без
очков каждый день и, быть может, поэтому относилась к нему иначе, чем
другие. Его очки без оправы играли двойную роль.
Он видел сквозь них мельчайшие детали окружающего мира, а другие