"Жорж Сименон. Суд присяжных" - читать интересную книгу автора

Догадывалась ли она, что он здесь? Слышала ли, как вошел? Констанс
продолжала плакать в том же безнадежно размеренном ритме, и, как будто
нарочно, то немногое, что мог видеть Малыш Луи, было у нее самым
некрасивым: мертвенно-бледные, белые ноги, иссеченные синими венами.
- У-у-у... У-у-у...
Оба настежь распахнутых окна были на одном уровне с окнами дома
напротив, и возле одного из этих окон старый паралитик курил трубку и
смотрел в спальню Констанс таким неподвижным взглядом, словно был восковой
фигурой.
- У-у-у...
Малыш Луи хотел что-то сказать, но так и не произнес ни звука. Воздух,
вливавшийся в окна с улицы, отгонял к постели табачный дым, который не
могла не почувствовать Констанс. И вдруг вместо "у-у-у..." она тем же
голосом, словно жалуясь кому-то, пролепетала:
- Злой мальчишка!
И еще сильней зарыдала, как будто слова, которые она только что
произнесла, довели ее до изнеможения.
Тогда Малыш Луи присел на край постели. То, что она на него не
смотрела, облегчало задачу: ему не нужно было следить за выражением своего
лица. Он тихонько Положил руку на плечо Констанс. Потом, откашлявшись и
обдумывая каждое слово, сказал:
- Я все слышал. Я был за дверью. Я так и знал, что это рано или поздно
случится.
Молчание. Констанс продолжала плакать, но теперь бесшумно, чтобы не
пропустить ни слова.
- Во-первых, я вправду отсидел два раза в тюрьме, но никогда не делал
ничего бесчестного. Такое с каждым может случиться - вмазать кому-нибудь в
драке или лягнуть постового в бедро, когда он размахивает у тебя под носом
дубинкой.
Он прекрасно знал, что ее интересует не это, но начал издалека, чтобы
выиграть время и завестись.
- Дело в Лаванду - об этом не спорю. Но ведь мы обворовали только
правительство, а лично никому не причинили вреда. Пускай получше берегут
деньги налогоплательщиков!
Она пошевелилась, должно быть, с нетерпением ожидая, что он скажет
дальше.
- Теперь про Луизу. Те, кто так говорит про женщин, лучше бы спросили,
откуда берутся такие женщины и что их до этого доводит. У Луизиной матери
было семеро ребят, ее все хорошо знали в Авиньоне. Она таскалась там с кем
попало за гроши.
Он на мгновение отвлекся, услышав голос Нюты.
Девушка начала "Колыбельную" Шопена, которую пела почти каждый день,
быть может, именно для него. Эта песня волновала Луи, как романс.
- Когда я сошелся с Луизой, она уже работала в публичном доме в
Марселе. Я попробовал вытащить ее оттуда, но она была в руках у некоего
Жэна, и все, что я мог сделать...
Он вдруг заметил, что на него смотрит глаз, только один, но уже без
слез.
- Я устроил так, чтобы она перешла в такой же дом в Йере, а потом,
когда с твоей помощью у меня завелась монета, я съездил за ней...