"Жорж Сименон. Малампэн" - читать интересную книгу автора

глаза, и это было нечто вроде предательства, потому что я делал вид, что
не смотрю на него. Он вздохнул. Порой сильнее обозначалась складка между
его густыми бровями.
Окно было узкое, с маленькими стеклами, какие бывают в старых домах.
Стена толстая, с облупившейся штукатуркой. Снаружи шел яркий свет. И
его большая голова заполняла всю светлую часть, как будто портрет в рамке.
Вошла мать. Она сказала что-то вроде:
- Ты еще не кончил?
Руки ее всегда должны были быть чем-то заняты, поэтому она машинально
поправила на мне одеяло и унесла грязную чашку.
Было бы ужасно, если бы я ошибся, а это возможно, потому что, когда я
"был в загуле" и это совпадало с повышенной температурой, мои ощущения
бывали не совсем ясными. Но почему потом часто, засыпая, я видел отца
таким же, как в тот день, и каждый раз я испытывал неприятное чувство.
Не знаю, бывает ли это со всеми, но у меня есть набор, к счастью
ограниченный, расплывчатых и гнетущих воспоминаний, возвращающихся ко мне
периодически, когда я бываю в полубессознательном состоянии, когда засыпаю
с переполненным желудком, или по утрам, когда накануне случайно, но это
бывает редко, - я слишком много выпил.
Это одно из таких воспоминаний: отец не столь решительный, не столь
мужественный, как обычно, встревоженный и после появления матери словно
стыдящийся самого себя. Это неудачное сравнение, но, вероятно, у меня было
такое лицо, когда мать заставала меня за каким-нибудь запрещенным
занятием; так, например, когда я смотрел в окно на девочку трех или
четырех лет, которая писала перед нашим домом. В течение долгих лет это
воспоминание мучило меня как нечто самое постыдное.
На ручке молотка была вырезана буква М! Зато я не мог бы сказать, как
был одет мой отец. В то время как я помню мельчайшие подробности одежды
матери, отец для меня представляет нечто целое, как незыблемая статуя.
Кроме этого момента тревоги, смущения, колебаний... Этого момента,
когда мне показалось, что он боится матери... А может быть, он скрывал от
нее что-то? Это меняло бы все и было бы еще более страшно!
Для меня совершенно невозможно определить во времени посещение дяди
Тессона, даже с точностью до одной недели. Я напрасно старался зацепиться
за какую-нибудь подробность вроде именин Валери, отметивших посещение
Жамине. У меня все еще не прошел лишай, но это не такая болезнь,
продолжительность которой можно определить хотя бы приблизительно.
Знаю только, что я уже не лежал в постели. Однако я не находился и в
кухне, и эта подробность кажется мне странной, потому что моя экономная
мать продолжала жечь керосиновую грелку в моей комнате, вместо того чтобы
устроить меня в кухне.
Одеяло положили на пол, и из его мягкой красной массы получился
чудесный трон, на котором я воцарился. Красноватое пламя грелки
способствовало созданию вокруг меня фантастической атмосферы. Дверь
оставалась полуоткрытой, потому что мать не теряла привычки наблюдать за
мной.
Вода все поднималась. Конечно, существует рациональный способ
установить даты. В области есть метеорологическая станция. Там могут найти
ежедневные пометки уровня воды в том году. Точные данные. Но я знаю, что
не стану заниматься этим.