"Жорж Сименон. Малампэн" - читать интересную книгу автора

Это началось с лужи, у нижней части каменного желоба, где поили
лошадей. Обычно эта лужа, трех или четырех метров диаметром, была покрыта
водяной чечевицей, кроме того места, куда стекала вода через край желоба и
где виднелась ее черная поверхность.
Мы называли ее лужей с головастиками. Однажды утром лужа так
увеличилась, что окружила весь желоб и чечевица образовала только
темно-зеленую полосу в середине. А дождь все не переставал. Эжен ходил
взад и вперед с курткой на голове и катал бочонки. Я не задумывался, для
чего он это делал, и понял только после. Их ставили на некотором
расстоянии друг от друга, и они служили опорами для доски, по которой
можно было пройти.
Это возбуждало. Уводило от обычной жизни, и я захотел скорее
поправиться, чтобы ходить по этой доске.
Однажды утром я услышал, что говорят о молоке. За ним приезжали на
грузовике, который останавливался в сотне метров от дома, потому что он
был слишком большой и не мог развернуться на нашей плохой дороге. Бидоны с
молоком носили на грузовик вручную.
Они не приехали.
- Они завязли около распятия, - объявил отец, который пешком ходил в
деревню. Не этим ли объяснялась тоска, нависшая над домом?
Я не хотел бы ошибиться ни за что на свете. Я знаю, что, сидя на
своем красном одеяле, поджав ноги, с лицом, красным от отблесков огромной
керосиновой печки, я почти не участвовал в жизни семьи.
Но почему мать давала мне шоколад, если я просил ее, - ведь обычно мы
не имели права на шоколад, когда болели гриппом? Почему она иногда
закрывала дверь в кухню и таким образом отделяла меня от всего мира? И
почему мой брат несколько раз проводил со мной послеобеденные часы, хотя
обычно нас разделяли во избежание ссор?
Я был сыт по горло. Сыт по горло пищей, питьем, теплом, уютом и
мечтами. Никогда с тех пор мне не приходилось так наслаждаться своим
расплывчатым существованием.
Меня по-прежнему поили лимонадом. Меня заставляли пить слабительный
чай, а язык все еще был обложен. В полдень мне всегда давали пирожное с
кремом, потом, около четырех часов, печенье со сладким молоком.
Мать давала мне все, что я просил, как будто теперь это вдруг
потеряло значение.
- Школу закрыли!
Не помню, кто сказал это, почтальон или кто-либо другой.
Факт, что пришлось закрыть школу, потому что большинство учеников
оказались запертыми у себя на фермах.
Чем занимался весь день мой отец? Мне не удается установить. Кроме
того раза, когда он заделывал окно, я не помню, чтобы мне приходилось
видеть его чаще, чем обычно, хотя работать на полях стало невозможно.
Луга были затоплены. Если бы отец пилил дрова, то он занимался бы
этим несколько дней подряд, а Эжен справлялся бы один с чисткой коровника
и конюшни.
Он не выводил и коляску. Я бы поразился, если бы увидел, как она
пересекает поверхность воды, которая уже начала окружать дом. Во всяком
случае, отца не было дома! Значит, он куда-то ходил! Но только не в
деревню, потому что, кроме воскресенья, после утренней службы, он никогда