"Жорж Сименон. Малампэн" - читать интересную книгу автора

- Тебе бы надо принять ванну и переодеться, - в конце концов сказала
она.
- Не стоит.
- Послушай, Эдуар, зачем тебе весь день торчать в этой комнате?
Почему бы тебе не пойти в больницу?
- Они думают, что я уже выехал на юг...
- Ты возьмешь отпуск позже, когда он поправится...
Я рассердился. Рассердился из-за ее присутствия! И, по правде говоря,
рассердился от того, что она вмешивается в чисто мужские дела. Я очень
хорошо разбираюсь в своих чувствах: мой отец, я. Било... Я всецело
поглощен всем этим. Я не допущу, чтобы женщина... Я нетерпеливо возразил:
- Ты бы лучше поехала к своему сыну!
Конечно, к Жану, которого я впервые назвал ее сыном! Она ответила так
же нервно, как я:
- Ты знаешь, я не очень люблю ездить к твоей матери!
Мы оба раскаялись в своих словах. Я почувствовал, что, выйдя из
детской, она чуть не заплакала. Я слышал, как она одевалась в своей
комнате.
Потом бросился в гостиную, открыл окно и увидел, как отъезжала моя
машина.
Жаль!..
В это воскресенье, как и в другие, отец остался во дворе в то время,
как мы вошли в переднюю, и потом, сняв пальто, проследовали в комнату
налево, где хозяева принимали гостей. Мне пришлось поцеловать розовые
надушенные щеки тети Элизы, потом пахнущее табаком лицо дяди Тессона.
Окна были очень высокие. Я видел, как отец распрягал лошадь; в этом
городском дворе он выглядел еще выше и сильнее и, казалось, стеснялся
своего рос га и веса. Здесь он был не на своем месте. Я уверен, что он
приезжал сюда неохотно. Он осторожно вел кобылу мимо кустов, потому что
однажды были жалобы на то, что лошадь задела розы или рододендроны.
Коляска оставалась у крыльца и выглядела глупо и бесполезно со своими
поднятыми вверх оглоблями. Он неторопливо надевал кобыле недоуздок,
который привязывал к кольцу, вделанному в стену оранжереи.
Если бы он мог, он, конечно, еще оттянул бы тог момент, когда должен
был войт в дом, где каждый занял свое место, как в театре, и уже больше не
двигался.
Если на отца действовала такая обстановка, на меня она действовала
еще больше; понятие о богатстве в моих глазах всегда сочеталось с домом на
улице Шапитр. Крыльцо казалось мне величественным. Вестибюль был
просторный, выложенный белыми и синими плитками, стены такие высокие, что
голоса звучали в них впечатляюще громко.
Несколько раз мне удавалось мельком увидеть гостиную направо, дверь
которой была всегда закрыта; ее стены, обитые светло-серыми деревянными
панелями, ее портьеры из алой парчи, кресла, расставленные вокруг круглого
столика из розового мрамора, словно для какого-то важного совещания.
Кабинет моего дяди тоже казался мне очень большим. Все было большим в
этом доме прошлого века, даже стенной телефон старинной формы, с гнездами
и штепселями. И я не отдавал себе отчета в том, что царивший там запах был
просто запахом плесени.
- Ты опять взял сломанный стул! - ворчала на меня мать. Стул, спинка