"Жорж Сименон. Я вспоминаю" - читать интересную книгу автора

выглядывают из густой листвы красные кирпичные стены городского тира.
Оттуда поминутно доносятся сухие щелчки выстрелов.
Вот и витрина, старомодная на вид, загроможденная товарами: там и
крахмал, и свечи, и цикорий в пакетиках, и бутылки с уксусом. Вот
застекленная дверь, на стекле - рекламы: белый лев рекламирует крахмал
Реми, зебра - тесто для выпечки, другой лев, черный,- сорт сигар.
На дверях колокольчик, его не спутаешь ни с каким другим
колокольчиком.
Но самое главное - это неповторимый, чудесный запах, царящий в доме у
тети Анны.
Да, запах неповторимый, но здесь вообще все - исключительное, все -
редкость. Здесь совершенно особое царство, и складывалось оно долгими
годами.
В двадцати метрах от дома кончается трамвайная линия, кончается
город, и набережная, забитая баржами, переходит в бечевник, по которому
тянут волоком суда,- там пасутся белые козы.
- Не беспокойся из-за нас, Анна!
Чем это так пахнет? Можжевеловой настойкой? Или пресный запах бакалеи
все же сильнее? Здесь торгуют всем понемногу, здесь найдешь все что
угодно: бочки, из которых сочится запах американского керосина, снасти,
фонари для конюшен, кнуты, корабельный деготь. Тут же банки с дрянными
конфетами, которые мне запрещено есть, и застекленные выдвижные ящики,
набитые корицей и гвоздикой.
Край стойки покрыт цинком, там устроены круглые отверстия, из которых
торчат горлышки бутылок, увенчанных изогнутыми оловянными наконечниками.
Проезжающие мимо возчики, не останавливая лошадей, забегают
пропустить одним духом стаканчик можжевеловой водки. Матросские жены по
дороге за покупками тоже осушают по стаканчику, краем глаза опасливо
косясь в окно.
Свет на кухню попадает не через окно, а через верхний фонарь, и
стекла открываются с помощью сложной системы блоков.
- Добрый день, Анна! Представь, мы уже собирались уходить, как вдруг
Кристиан намочил штанишки и пришлось его переодевать.
Тетя Анна склоняет голову в знак сочувствия. Эта манера - общая для
всех сестер Брюль, равно как и преисполненная смирения улыбка. Вдобавок
Анна сокрушенно вздыхает:
- Иисус-Мария!
О да, Иисус, Мария, вы свидетели, что я добродетельна и
добросердечна, что я делаю все, что в моих силах в этой юдоли слез. Вы
знаете, что, останься на земле одна-единственная праведница, этой
праведницей окажусь я! Вы читаете в моем сердце - оно чисто. Оно
стремится лишь к вечному спасению, а пока, на земле, я - ваша смиренная
слуга, которой вы велите не держать зла на заблудшие души...
Если Леопольд-старший из сыновей старого Брюля, то Анна - старшая из
его дочерей. И, подобно Леопольду, она знает много подробностей,
неизвестных остальным.
- Добрый день, Дезире. Садись. Выпьешь чашечку кофе?
Но Анриетта поспешно отвечает за мужа:
- Спасибо, Анна! Ты слишком добра! Но мы только что пили кофе.
- Может быть, Дезире все же не откажется?