"Жорж Сименон. Я вспоминаю" - читать интересную книгу автора

- Уходите без меня! Пожалуйста. Мне все равно.
Мама страдает мигренями. Без мигрени не обходится ни одно
воскресенье. А нас ждут залитые солнцем улицы, утопающие в воскресном
покое.
- Что же это такое! Опять Жорж играет с чернильницей...
Слезы. Гнев. Стрелка будильника движется. Анриетта раздевается, снова
одевается.
- Возьмем коляску? Это для брата.
- Не надо! Я его понесу.
- Ты только так говоришь, а сам потом будешь заставлять малыша идти,
как в то воскресенье. Или вообще захочешь ехать трамваем, а проезд стоит
тридцать сантимов.
Десять сантимов на человека - за брата еще не надо платить. А иногда
удается схитрить, уверив кондуктора, что мне еще нет пяти.
В ушах у меня звенит. Тепло и свет обволакивают и оглушают меня, во
рту - вкус ростбифа и жареной картошки.
Проходим мимо нашего бывшего дома на улице Пастера. Площадь
Конгресса, улица Провинции, мост Маген, перешагнувший через Маас.
Для меня набережная Сен-Леонар, которая тянется без конца и края,-
это уже чужбина. Со смешанным чувством страха и удовольствия смотрю на
людей и предметы.
Почти на всех этих огромных домах - медные таблички, иногда по
нескольку на одной двери:
"Судостроение", "Речное и морское страхование", "Перевозки", "Фрахт".
Тут же мастерские. Их широкие железные ворота по случаю воскресенья
закрыты.
Нас обгоняет трамвай - мы садимся в него только на обратном пути, и
то изредка: десять сантимов - не пустяк.
Счастливы ли родители? Ведь воскресенья должны были бы стать для них
днями счастья, во имя которого они трудятся всю неделю. И вот они
наконец вместе, и дети с ними. Они идут и молчат.
Дезире слегка улыбается людям и улицам. Анриетта ни на миг не
забывает, что на полдороге брату надо сделать пи-пи; она вспоминает, что
ей хотелось сказать сестре, и в то же время голова у нее забита жильцами
и очередными планами.
- Об одном прошу, - говорит Дезире, - не надо говорить им про то, как
мы ограничиваемся самым необходимым.
- Не могу же я сказать Анне, что денег у нас куры не клюют!
- Об этом вообще не стоит говорить.
- Анна - моя сестра...
- Но мне-то она не сестра.
- Послушай, если ты опять намерен... Осторожно! Мимо проходит
какой-то отдаленный знакомый, и мама тут же улыбается, любезно кивает.
Но вот позади осталась самая неприятная часть набережной, та, где ни
одного деревца, никакой тени - только широкий сверкающий Маас.
Начинается другая набережная, а с ней - канал, пристань, где
покачиваются впритирку, чуть не в десять рядов, сотни барж, на которых
сохнет белье, играют дети, спят собаки, и надо всем царит живительный
запах дегтя и смолы.
На другом берегу, между каналом и рекой, в запущенном парке